– Пошли. Его еще Кровавым Туманом звали…
Гигантская старая дамба стала свидетелем небольшой дружеской размолвки. Впрочем, она переживала и более драматические события: вокруг строились и разрушались города; пробегали эпидемии и бушевали войны; в тяжком и неблагодарном труде сменилось множество поколений людей.
Еразм и Ламбр пошли в деревню, а древнее сооружение продолжило удерживать высокий уровень воды с одной из своих сторон, отгораживая гигантский заросший камышом искусственный водоём от россыпи ниже расположенных болот соединяющихся ручьями и разделяемых чахлыми перелесками.
Тринадцатый день, первого месяца весны, 1126 год от образования империи. Провинция Ахарнес, окрестности деревни Нимфайо.
Проснувшись, обожравшийся сомом монстр окончательно вспомнил человеческую речь, еще не всю, но ему и этого хватило для начала полноценных рассуждений:
«Я вырос тут. Люди называют меня демоном. Я, наверное, самец и ранен…» – голову чудища вдруг пронзила боль, мысли снова спутались. Как ни пытался монстр вспомнить своё прошлое, так и не смог. Каждая новая попытка поразмыслить о прошлом приносила слабость и головокружение.
Батрачка из деревенского постоялого двора встала с первыми лучами утреннего солнца, которые пробивались через щели в ставнях. Надев простое серое платье и повязав на голову чистый белый платок, она поглядела на свои деревянные башмаки. Взгляду женщины открылась неприятная картина – обувь отсырела, стала мерзкой и тяжёлой. Тканевая часть покрылась странными разводами и пятнами, а деревянная подошва разбухла – хорошо хоть плесень не появилась
Зима выдалась тёплой и снега выпало мало, старожилы сказали, что привычного половодья в этом году точно не предвидится.
Но не случается добра без худа, в пристройке для слуг, из-за отсутствия холодов, хозяин запретил сильно топить печь. Намерзлись сильнее чем в прошлогодние лютые морозы. А помещение, вслед за холодом, набрало сырость, которую никак не уберешь, сжигая небольшую охапку выделенного на сутки валежника. И вот, огня не хватило даже единственную обувку просушить.
– Ты чего там остолбенела? – Раздалось привычное ворчание старшей служанки. Беззубая старуха тяжело и с одышкой привстала со своего лежбища.
– Уже выхожу. – Женщина быстро подхватила мерзкие башмаки и начала их второпях одевать.