– Пятый случай за утро, – пожаловался санитар, проходя мимо меня. – Кошмар!
Я грустно помахал носилкам и пожелал им счастливого пути.
Включив компьютер, я долго ломился в свой почтовый ящик, потому что забыл пароль. А когда его вспомнил, было уже поздно доставать из ящика то, что я туда не бросал: позвонили из приемной.
– Семен Кирсанович вас ждет, – сообщил телефон, и добавил с явной угрозой. – Нет, точно уйду в сумасшедшие!
С трудом припоминаю, как я добрался до кабинета редактора. Приемная все еще пенилась, но не шампунем. А куда подевалась Вика, мне было уже все равно.
– Проходите! – послышался голос из-за двери.
Я зашел, поздоровался, попробовал улыбнуться… Бесполезно.
– Я только что был у мэра, в больнице. Сегодняшняя статья его доконала. Так что труба твое дело, Вася! – торжественно объявил редактор, вставая из-за стола.
– Вообще-то я Александр Сергеевич…
Но редактор мне не поверил:
– Ты, Вася, ври да не завирайся. Нечего тут Пушкина валять!
Сурово скрипнула дверь за спиной. Я оглянулся и увидел черноту пистолетного дула.
– Всем стоять! – молодой человек героической наружности отодвинул меня в сторону и шагнул к столу. – Значит, так. Один труп женского пола мы уже нашли – в приемной за шкафом лежал…
– Вы кто? – ойкнул редактор.
– Здесь вопросы задаю я! – крикнул молодой человек, и тут же этот вопрос задал. – А ну, колись, где остальные три штуки прячешь?!
Я понял, что редактору уже не нужен, и бочком, бочком ввинтился в дверной проем. Здесь меня обыскали и отпустили, предупредив, что обязательно оштрафуют, если буду переходить улицу на красный свет. Последнее, что я слышал, скатываясь в лифте до первого этажа, это голос редактора:
– Наконец-то мне не надо будет всякому мэру… (здесь невнятно), и я стану обыкновенным городским сумасшедшим!
Я наскоро перекрестился и покинул Дом печати.
Кажется, навсегда.
Абсолютно не помню, как и на чем я добирался до дома. Наверное, меня опять царапали и отдавливали мне ноги, потому что в квартиру я вошел, прихрамывая, с лицом в косую линейку и без пиджака. Даже не разуваясь, я закурил прямо с фильтра рязанского «Винстона» и выкинул в форточку домашние тапочки. Потом долго лежал между прошлым и будущим на диване и сочинял стихи.
Одно стихотворение мне понравилась, и я увековечил его на обоях: