Он снял со стены пенсионного вида маузер, приложил его к лысому виску, зажмурился и нажал на спусковой крючок. Позеленевший капсюль старчески пыхнул, полуразложившийся порох сердито зашипел. Одряхлевшая пуля с трудом выползла из проржавевшего ствола и упала в правое ухо.
– Что? Говорите громче, не слышу! Контузия! – закричал Григорий Иванович, в ужасе открывая глаза. И увидел прямо над собой суровое лицо комдива.
– Дождь, говорю, скоро будет. А в дождь я особенно лютый, могу и рубануть невзначай, – сказал комдив, не слезая с коня. – Так что выковыривай, красный боец, эту самую дрянь, которая вползла в твое ухо по причине полной бессознательности, и догоняй свой полк. Хватит на травке прохлаждаться!
И тогда Григорий Иванович вдел героическую ногу в стремя и поспешил к Перекопу, на ходу угрожая барону Врангелю. И пока скакал, мечтал лишь об одном – остановиться и портянки перемотать.
Остальное, он это знал, сделают за него историки.
Это уже позже выяснилось, что все началось с дежурного по станции Никодимова. А сначала все думали – виноват путевых дел мастер Жук. Нашлись и свидетели, видевшие собственноглазно, как подлетел Жук на взмыленной дрезине и крикнул громовым голосом:
– Деньги дают!
После чего бригада ремонтников побросала инструменты и в полном составе отбыла на станцию Лопушки – получать свою законную трехмесячную зарплату.
На самом же деле, первым всё-таки заорал Никодимов, углядевший из своей будки начальника станции Филимонова, с утра укатившего вместе с бухгалтером в районный банк. Судя по измученному виду «газика», начальник деньги привез, что и вызвало у Никодимова радостный крик. А трудовой коллектив станции Лопушки немедленно отреагировал на это огромной очередью.
Зарплату начали выдавать после обеда. А часа в три к Никодимову заглянул мастер Жук с бутылкой «Зубровки» в кармане.
– Должок тебе принес, Сеня, – сказал Жук, со вздохом выставляя «Зубровку» на пульт с разноцветными лампочками.
– Да погоди ты пять минут, – отвечал Никодимов, глотая невольную слюну. – Сейчас вот «сотка» проскочит – и оприходуем.
– «Сотка»? Какая «сотка»? – Мастеру показалось, что он – ослышался.
– Звонили по линии, как раз перед твоим приходом. Поезд такой, номер сто. Вне графика идет. Из Москвы, что ли… Пассажирский. Да ты не волнуйся, он быстренько проскочит. Десять вагонов всего!