Джен вспомнила, как они с отцом в первый раз прилетели в Нью-Йорк. У нее были рваные голубые джинсы, розовая сережка в носу и восторженное выражение лица. Отец тогда показывал ей Нью-Йорк с такой гордостью, словно самолично его строил. Придерживал за плечо сильной рукой, проводя сквозь вонючую толпу. Сколько же в этом городе людей, еще больше, чем в Москве, после которой Джен обычно хотелось запереться в огромной квартире и полгода не выходить оттуда. Но тогда ей все понравилось. И вид в высоту, сбивающий с ног, и запах специй, перебивающий машинное масло. Бесконечные улицы, сплетенные в огромную канализацию. Джен сразу поняла, как быстро можно здесь потеряться. Даже папины охранники, обычно везде мозолящие глаза, умудрялись затеряться в толпе. Как мыши в переполненном лабиринте. Мышью – вот кем Джен себя ощущала. Хотелось бежать вперед по сточному мегаполису навстречу американской свободе, в поношенных кедах с запачканными шнурками. «Восхитительно», – было ее первой мыслью.
– Восхитительно, – шепотом сказала она, выпадая из воспоминания. Она казалась себе такой беспомощной и маленькой тогда. Даже английский, почти родной по школе и универу, здесь был будто чужим и совсем другим.
Джен посмотрела на свое бледное отражение в окне. Рваные джинсы сменились на простые черные, а сережку она давно потеряла. Этот Нью-Йорк встретил их проливным дождем, громом и унылыми лицами. Джен обернулась к сестре. Она стояла рядом, почти прижималась к руке. Белые спаленные волосы Маши прилипли к рукаву пальто Джен, и сама она выглядела немного растерянной и напряжённой. Джен вспомнила, как Маша отказалась в самолете от бесплатного горячего шоколада, потому что: «Меня высыпет, мама сразу увидит и опять орать будет».
– Здесь не так плохо, – Джен уверенно взяла сестру за плечо, как когда-то ее саму брал отец. – Знаешь, не обязательно сразу ехать к маме.
– Да? – Маша подняла на нее полные удивления глаза.
– Да, ты ведь не говорила, что мы приедем точно сегодня. Можем снять номер, например, в «Плазе».
– Ю-ху! – Маша радостно вскрикнула и обняла Джен. Та невольно поморщилась.
– Ну, хватит обнимашек, веди себя прилично. Пойдем купим огромное мороженое.
– И «банана сплит», – Маша потянула ее за руку.
– О, да, и «банана сплит».
Джен взглянула на себя еще раз, в витрину. Беспомощность ей больше не к лицу, а вот сережку можно было бы и новую посмотреть. Ей шло.