Свободные полеты в гамаке - страница 2

Шрифт
Интервал


Мы им не родня, Собакин.

Никому мы не родня! Родня – порядок, строй. В строю все по ранжиру. А мы – круг, мой друг! В круг входят просто, ну, не запросто. И не надо презрения к тем, кто пока за его границей. Сострадание, понимание, сочувствие могут этот круг расширить.

А начинай с точки. Она ведь тоже круг. Только маленький. В центре этой точки – ты. Черти свою фигуру.

Любая милая тебе фотографическая карточка состоит из точек. В мокром бромсеребряном процессе они называются зерном. Зерно – вот основа образа, который ты хочешь сохранить. Истинная реальность отражения жизни стохастична – подвержена псевдослучайному сочетанию точек-зерен, точек-слов. Но во всяком кадре – взгляде – поступке – действии с камерой, перьевой ручкой или клавиатурой эта случайность (если она счастливая) соответствует твоему состоянию, состояниям мира, природы, человека, которые ты наблюдаешь и фиксируешь.

Десятки (а может, сотни) тысяч негативов, к ним десятки тысяч видеофайлов – это стохастическая картина жизни, которая создается одним человеком снимающим. Ценность ее – не в свидетельствах его жизни, хотя и они порой бывают любопытны (как жизнь икры, где одна икринка на взгляд неотличима от соседней), а в жизнях других, лишенных желания и возможности самим выстраиваться в изобразительный ряд. Потому что, кажется, любой ряд претит честному носителю и выразителю своего времени.

Круг никого никому не учит. Он лишь принимает в себя тех, кто вышел из строя, или тех, кто в строю никогда не был.

Это люди собственного изображения. Или, иначе, – совершенного вида. Задачи создать образ человека совершенного вида из случайно отобранных лиц, прикрывающих светлые души, – нет. Фотография обращена к человеку, но, как и слово, достигает его нечасто. Всегда есть опасность, что багаж накопленных тобой слов и образов, оторвавшихся от тебя, может оказаться посланием, летящим поверх голов.

Многое пролетает: придуманное, форсированное, неточное, апарт обращенное ко всем, а значит, ни к кому, возвышенное, искусственное (часто и искусное) – поверх людей, поверх меня.

Бронзовые истуканы прошлого (всегда прошлого), отделенные от нас в свое время и при жизни, теперь бездвижно поселились в нашем настоящем, часто закрепляя в нем то, чего не было вовсе. И тоже смотрят поверх наших голов.