Надо примой становиться,
Только примой, не иной.
Если стал меццо-сопраной,
Плоть свою в узде держи
И в пылу карменской славы
Чистотой не небрежи.
Публику держи не близко,
Дружбою не балуй их,
Наша публика капризна,
Часты перемены в них.
На фанатов не скупися,
А остынут – отпускай,
Чтоб упрёк в них не водился —
Всяк букет отдаривай.
Будь нежирным. Время было —
Мог толстенным быть и ты,
Ныне жирное постыло,
Зритель хочет худобы.
А коль сядешь на диету,
Сэкономишь и монету.
К сим заветам уповая,
Славу и добро стяжая,
В тятре приживёшься ты,
И исполнишь все мечты.
«Коль ансамбли петь случится…»
Коль ансамбли петь случится —
Хоровое не годится:
Чтоб ансамбли в тятре петь,
Надо петь их не уметь.
Акапельно петь случится —
Чисто петь не пригодится,
Унисоном если петь —
Надо козлетоном блеть.
«Меж спектаклями ночь провожу я без сна…»
Меж спектаклями ночь провожу я без сна,
Плоть устала, измучена, изнемогла,
Взор иссох от софитов, от пыли – гортань.
Снова петь. Я ж не сплю в эту раннюю рань.
Говорила дочь Арона
Стелла Либман, фониатр,
Что не сдюжу я театр
Без здоровия дракона.
Я Аронну не послушал,
На вокалы поступил,
Конкурентов много скушал,
Партий много воплотил.
Но восстала тень дракона:
Как, по силам, мол, театр?
Знать, права ты, дочь Арона
Стелла Либман, фониатр.
«Я в Москве, у Кремля, под Большим провожу…»
Я в Москве, у Кремля, под Большим провожу
Каждый день, всяку ночь, что в столице бываю.
Только вам по секрету лишь я доложу:
Ещё пуще я здесь по заимке скучаю.
Мне бы бросить всё это и в валенки влезть,
Протоптаться со хрустом по белому снегу…
И на бреге Москва-реки таю я весь
По лесному и снежному моему брегу.
«Три спектакля подряд отработал в Большом…»
Три спектакля подряд отработал в Большом,
Был я Грозным, был Чубом, был граду отцом —
Три же ночи не спал, и, оставшись без сил,
Я на чёрное небо московское выл.
Цех у нас спортивный,
Шибко эксклюзивный:
Кто вперёд бежал,
Тот роль и отжал.
Я ж неповоротлив
И не изворотлив:
Роль мою воруют —