– «Тихий» пошел, да, деда? – спросила она, не отрывая взгляда от моря.
Дедушка был погружен в свои мысли.
– Угу, – промычал Иван Филиппович.
Маяк стоящий вдали от городской суеты, жил своей особой жизнью. Он был молчаливым стражем, возвышающимся над морем, и его свет служил ориентиром для кораблей, бороздящих бескрайние просторы. Настя обожала это место и часто бегала к маяку в свободные минуты. Ее не смущало, что он находится на противоположном конце города. Здесь, на вершине скалы, она чувствовала себя частью огромного мира, где время словно замирало. Море внизу казалось бесконечным, а горизонт растворялся в легкой дымке. Весь мир принадлежал только ей, и она наслаждалась этим уединением, слушая шепот волн и наблюдая за игрой света на воде.
В этой уединенности она прятала свое девичье сердце, это понимал и Иван Филлипович, стараясь сберечь внучку от злых языков и горести в будущем.
Со временем ужин на маяке превратился в некий ритуал. Как только дедушка Иван Филиппович начинал трапезу, Настя тихо поднималась на смотровую площадку маяка, чтобы немного помечтать и потанцевать.
И в этот раз, оставив деда с Тимкой, она побежала в свой «танцевальный зал». Иван Филиппович знал об увлечении внучки и не препятствовал ей. Наоборот, делал вид, что не замечает её исчезновения, или притворялся, что читает или дремлет. Он, как никто другой, понимал, как нелегко внучке, и жалел её по-стариковски. Ведь на её долю выпало не меньше горя.
В танце Настя мгновенно преображалась, превращаясь из «гадкого утенка» в «лебедушку». Если бы кто-нибудь мог увидеть её в этот момент, то её пластика и грация заворожили бы его не меньше, чем её жгучие и страстные черные глаза. Но она знала, что её никто не увидит, поэтому отдавалась танцу целиком, уносясь всё дальше и дальше в сказочный мир музыки и пластики. Лишь когда диск солнца касался водной глади, девушка спускалась вниз.
Тихонько, чтобы не разбудить задремавшего деда, она нежно обняла его и прошептала:
– Дедушка, миленький, как же я хочу полетать! Мне иногда кажется, что я лечу над морем, оставив позади дом и берег. Только шаг – и я полечу. Но земля не пускает.
– Настенька, девочка моя! – старик открыл глаза и нежно обнял внучку.
– Полетишь ты скоро, совсем скоро, только подрасти немного. И выпорхнешь из родимого гнездышка, и полетишь по жизни. Только помни: и в горе, и в радости ты всегда сможешь сюда вернуться. Здесь тебя всегда будут любить и не осудят, пожурят, но всегда поймут и помогут.