– Я не хотел… – еле слышно раздалось с водительского сиденья.
Я повернулась и вскинула бровь:
– Ну, не очень было похоже, что ты не хотел. Наоборот – будто прям очень хотел, что аж сил нет.
Йонг скрипнул зубами и кивнул:
– Да, ты права. Очень хотел. Физически. Тут не спорю. – Коротко вздохнул. – Мне просто жаль, что это с тобой случилось. И жаль, что уже ничего не переиграть.
– А что, были какие-то варианты?
Он скосил взгляд, на щеках взыграли желваки, а зубы скрипнули.
– Это был лучший. – Вздохнул глубже, потёр лоб и прибавил: – Ты очень везучая. Настолько, что даже мне поверить сложно.
– А что, могло быть хуже?! – опешив, повернулась к нему я.
Йонг, сжав губы, кивнул и подтвердил:
– Шансов выжить практически не было. То, что это оказалась именно ты – один на миллион. Даже больше. Один на восемь миллиардов. Ты – единственная, кто мог пережить эту ночь со мной.
Йонг продолжал спокойно и сосредоточенно вести машину, а я, снова вжавшись в сиденье, вспоминала то, что пережила несколько часов назад, и картина приобретала новый оттенок.
Я видела. Видела его пасть! Волчьи зубы, которые вырастали прямо на глазах. Его нечеловеческую силу, страх толпы перед ним. Помнила мохнатое тело и звериную похоть. И то, что он меня всего лишь поимел, ещё и почти ласково, теперь казалось реально хорошим исходом!
Длинные сильные пальцы с аккуратными ногтями уверенно держали руль. Покрытые тёмными волосками запястья выглядывали из рукавов куртки. На косточке слева светлело пятно, похожее на те, что бывают от часов. Это руки сильного уверенного в себе человека, но я помнила, что ночью там были когти. Бережные когти, которые запросто могли бы меня вспороть и выпотрошить…
– Ты отпустишь меня? – выдохнула я раньше, чем обдумала, не следует ли быть осторожнее в высказываниях. Всё же прямолинейность в переговорах с насильниками, даже вежливыми и адекватными на вид, не лучшая стратегия, но было поздно прикусывать язык.
Йонг нахмурился и бросил на меня быстрый взгляд, затем тряхнул головой, возвращаясь к дороге, но через пару секунд повернулся и посмотрел уже прямо с негодованием.
– Да-а-а десять тысяч цветов небожителям в сраку! – выругался он, сцепил зубы и резко вильнул к обочине.
Машина остановилась, и он, поставив на нейтралку, повернулся ко мне всем телом. Всмотрелся в моё лицо и, судя по интонации, коротко выругался по-китайски.