– Ваш гиппогриф родился достаточно слабым, отчего часто болел, – начал он. – Мы смогли напитать его тело магической силой, используя в качестве источника тигиллы.
– Тигиллы? – резко обернулся Калеб. – Сколько?
– Тридцать два кристалла высшего ранга. Это позволило не только усилить гиппогрифа физически, но и повысить его разумность. Я могу показать записи подготовки ритуала. Уверяю, побочных эффектов не будет.
Бланш заметил, как закаменели плечи Калеба. Между его бровями появилась складка, но Эдгар продолжил тем же снисходительным тоном:
– Я понимаю, почему вы сердитесь, Ваше Величество…
– Неужели? – перебил тот. – Мне кажется, не понимаете. Вы безрассудно использовали магические минералы, в которых так нуждается империя, и не задумались о последствиях. Наши шахты истощаются, ресурсов на перевооружение армии не хватает, и сейчас, когда тигилловая жила – Рипсалис – оказалась вне зоны досягаемости, эта проблема стоит особенно остро.
В глазах мага мелькнуло раздражение и желание высказаться, но он прикусил язык. Калеб испепелял его взглядом.
– В лучшем случае у нас осталось полвека до того, как шахты опустеют, – припечатал он. – И даже зная это вы потратили тридцать два кристалла высшего ранга. Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Мне нечего ответить, Ваше Величество, ведь это был приказ вашего покойного отца, – сдержанно произнес Эдгар. – Такая растрата действительно угнетает, однако, результат не может не радовать. Отныне, в бою, вы сможете полагаться на своего гиппогрифа.
Калеб бросил полное яда:
– Чудесно. Я безмерно рад, – затем посмотрел магу в глаза, точно хотел заглянуть в душу. – Однако хочу, чтобы вы помнили: если Бланш заболеет или умрет, ваша голова полетит с плеч первой.
Уголок губ Эдгара дрогнул, но он сохранил хладнокровие.
– Как вам будет угодно.
– Жду записи о ритуале до конца дня, – сказал Калеб, отворачиваясь. – Можете идти.
Эдгар поклонился и вышел.
Повисла тишина. Бланш повел крыльями, попытавшись заполнить пустоту хотя бы легким шорохом, и это немного помогло. Взгляд Калеба пронзил его, точно острая пика, однако вскоре смягчился. Напряженные плечи расслабились, а руки стали осторожно перебирать перья на загривке. Калеб ничего не сказал. Морщинка между бровями так и не разгладилась, и Бланш снова оказался в растерянности. Животная часть беспокойно заметалась, не узнавая своего человека, и отчаянно захотела вернуть улыбку на его лицо. Человеческая же возмутилась прошедшим разговором – той частью, где Калеб укорял мага за использование тигиллов. Даже если кристаллы были очень ценными, разве они были дороже его жизни и здоровья? Если бы Бланш умел говорить, его внутренний человек уже высказал бы всё, что думает.