– Отделалась легким испугом.
Я даже не стала утруждать себя и стряхивать грязь со своего кремового платья, подол которого оказался порван в нескольких местах – все равно бесполезно. Вряд ли его еще можно спасти…
Черт! Красивое было платье.
Осмотревшись, я нашла глазами отца и облегченно выдохнула.
Живой.
– Что это? – спросил Стас, указав на листок в моей руке.
– Забрала у покойника, – пожав плечами, я развернула находку и зачитала вслух накарябанные на ней слова: – «Привет с Севера».
Внутри все похолодело.
Нет, только не это…
Не теряя времени, мы со Стасом сорвались с места прямиком к отцу.
– Папа, – окликнула я его и протянула бумажку. – Смотри. Это было у нападавшего.
Прочитав два несчастных слова, он изменился в лице. Отец передал записку Захару, своей правой руке, и сквозь стиснутые зубы приказал:
– Звони ему. Назначай встречу. Сейчас же.
Когда вопросы вроде зачистки территории от тел наемников были улажены, все разошлись по машинам и снова отправились в путь, вот только уже не на светский прием. Сперва я была уверена, что нас с братом отправят домой, но отец решил не разделяться и даже сел с нами в один внедорожник.
Прежде я никогда не видела человека, с которым отец назначил встречу, зато много слышала о нем и его запредельной жестокости. Хладнокровное чудовище. Такой вполне мог отправить своих ребят расправиться с нами и положить конец давней вражде с Покровскими.
Так, как он умеет. Радикально.
До места встречи мы добрались за необычайно молчаливые и напряженные полчаса. Это был какой-то пустырь на заброшенной стройке: вокруг лишь редкие бетонные блоки и песок, без единого деревца в радиусе километра или другого места, где мог бы притаиться снайпер.
Минут через двадцать подъехали еще две машины с нашими людьми, и только тогда отец вышел на улицу и позволил то же нам. Я как раз разминала ноги, когда заметила, как скривился папа и невольно прижал ладонь к плечу.
Проклятье! Он ранен.
Достав из багажника аптечку, я решительно направилась к отцу.
– Не нужно, Ева. Все в порядке, – он ободряюще улыбнулся. – Просто царапина.
– Ты знаешь, что я не уйду, – сказала я и указала на блок прямо за ним. – Садись.
Взглянув на часы, папа вздохнул, но возражать не стал.
Значит, сильно болит. Иначе бы отправил в машину.
Я помогла ему снять пиджак, закатала рукав некогда белоснежной рубашки, теперь уже пропитавшейся кровью, и принялась за дело.