Рагнар
Так и бегал от своего лагеря до села. Следил издалека да себе зарубки делал: когда встают, тренируются, учатся, играют; когда надзора особенно нет; когда едят, проказничают; кто главный заводила, кто изгой…
Бабы, в основном, по дому хозяйствовали, скотиной занимались да грядками. Мужики силой подсобляли, хоромины чинили, землю копали…
Что ж, расплодились люди, много парней крепких, девок пышных, мужиков вальяжных, баб дородных. А невесты отличались от местных: худые, в одеждах поношенных, бледные, грустные, чумазые…
Не все, но большинство…
А среди молодняка Иржич выделялся. Сынок смотрителя. Выхаживал гордо, других строил. Напоминал мне брата младшего, только без крови волколака. И девки ему чаще других улыбались, а он гонял всех с самонадеянностью молодого Альфы.
Излюбленным его делом было толпой какую-нибудь невесту донимать. И, ясное дело, от всех отличающаяся Славушка – светлостью волос, глубиной синих глаз, нравом тихим, для него была, как мёд для пчелы.
Я за этим наблюдал долго. Пару лет точно. Не вмешивался: сильные сами выживать должны, а слабые… на то и слабые, чтобы приспосабливаться или умирать.
Славка слабой была. Всё такая же тощая, дохлая, вечно зарёванная, в драной одежде. Её толпой клевали, пока взрослые не видели, и ежели по первости мелкая искала защиты у старших, то вскоре в себя забилась и терпела.
А ежели прилетало Иржичу от отца, то он на Славке пуще отыгрывался: за волосы таскал, толкал, подножки ставил…
Со временем мелкая от него начала бегать, и вот это его жутко злило. Иржич не сдавался и преследовал её, покуда мог, уж больно жертва ему нравилась. Руку не подымал, но зато другие… в особенности девчонки местные и невесты постарше, кто завидовал чистоте Славушки и её светлости, не гнушались.
Уж и завидовали они ей. По-чёрному. И потому, ежели на глаза им попадала, а рядом никого из старших не оказывалось, была бита.
Часто видел, как слёзы глотала. Может, и не плакала бы, да они сами градом лились. От обиды, боли, одиночества. Особенно из-за него. Чуял то. Я вообще её, как себя чуял, и всё хуже мне от того становилось.