Однажды гонясь за сорванцом – Славкой, забылся в пылу охоты. Нагнал жертву да повалил её наземь… Кровушка в башке от долгого бега аж грохотала. Сердце как очумелое колотилось. От дурмана сходя с ума и не в силах оторваться от манящего запаха, жадно носом по ней вёл от шеи… по груди, заметно подросшей, сейчас жадно вздымающейся и упругими бугорками теснящей узкий верх рубахи под сарафаном. Скользил, обнюхивая, вниз, пока в развилку между ног не упёрся… Меня точно молнией прошибло первобытным голодом. Так ослепило…
Славушка
– Прочь пошла! – грозно рыкнул. Я обмерла, хотя и без того застыла на земле, пошевелиться страшась. Уже на раз отличала, когда он правда злился, когда его голос наигранно звучал. А сейчас он был не в себе…
– И седмицу не приходи, – добавил, люто глазами сверкнув, – иначе задеру… – и мощным прыжком в кусты сиганул, протаранил ветки и был таков.
Я ещё несколько секунд лежала, боясь дышать, да в небо пасмурное глядела. Сердечко гулко-гулко стучало, кровь горяча.
С землицы поднялась, воздуха хватанув полной грудью, да бегом до села бросилась, подол удерживая, чтобы не шибко кусты цеплял.
В животе странное чувство было: не то томило, не то тянуло… И уже который день меня оно не покидало.
Домой пробралась крадучись. Покуда никто за мной не следил, хотя теперь приходилось удирать из села окольными путями. Иржич со своими друзьями караулил, и ежели б не быстрота бега, не видать бы мне тренировок с волколаком. А он единственный, кто меня не ненавидел, пусть и не любил шибко, но и не отказывал в помощи.
А вот Иржич, поганец, всё равно находил, как достать. Когда возвращалась из лесу, несколько раз залавливал у щели в частоколе, а пару раз – уже на подходе к хоромине в крыло невест.
Он сын смотрящего, потому вёл себя так, словно законы ему не писаны…
Вот и сейчас поджидал, но я осторожней была, чем раньше, потому только его завидела, тотчас обратно шмыгнула вдоль внутреннего забора, что хоромины невест от общих домов отделяли. А потом рискнула через ограждение полезть близохонько крыла, где комнаты для сна были.
Юбкой зацепилась за острие забора, а, услыхав: «Славка, стой, разговор есть!» – голос Иржича, с испугу поспешила да вниз полетела, с треском ткань порвав.
– Блин, – чертыхнулась в сердцах, уже приземлившись на стороне резервации невест.