На наши крики, визги и грохот сбежалась толпа. Разнимали, правда, не девицы, – страшились оказаться в нашем клубке, – а Ганна с Воничем. Лихо за шкварники по углам растащили. Торопливо оценили увечья, отчитали строго да наказание каждой дали.
Я, в который раз, посуду мыла за всех. И пока начищала огромный чугунок, рядом Василинка крутилась: посуду с вечерней трапезы притаскивала, и покуда были секундочки, шептала с укоризной:
– Эх, ты! Слав, почто Иладку выводишь из себя?
– Я-то в чём виновата? – изумилась праведно. – Она ко мне пристаёт, а я виновата! – разложила по полочкам, как видела случившееся.
– Так-то оно так, – пыхтела девица, поднос с тарелками на землицу подле меня поставив, – но тяжко ей. Иржич ей страшно люб…
– А мне что с того? – тихо недоумевала я.
– Тебе может и ничего, – в этот раз притащив поднос чашек, буркнула едва слышно Василинка, дабы никем не оказаться застигнутой со мной в беседе. – А он о тебе всех спрашивает. Иладка желчью исходит, потому и не даёт тебе жизни, – доверительно сообщила.
– Да пусть хоть помирает от ревности! – заупрямилась я. – Дура она что ли? Никому из нас Иржич не достанется! И мы не для него, пусть лучше о том вспомнит, иначе натворит бед, и попадут все под клык Альфе!
Василинка недовольно проворчала что-то типа, сама дура, лучше бы его отдала, и, придерживая подол сарафана, поспешила в хоромины.
Вот так несколько дней я отходила от побоев. Благо, Рагнар не должен был искать: он меня из-за кровяных дней отправил прочь, как всегда, седмицу давая отгулов. Потому могла со спокойной душой отлеживаться.
Но вечером, когда по нужде выходила, меня вновь Василинка заловила:
– Ждут тебя подле забора! – торопливо выпалила, словно горело, и прочь шмыгнула.
Не хотела идти, да вышла. А там Иржич караулил. Пинал камушки, тяжко вздыхал, а как заприметил меня, солнышком засиял.
Мягко стелил, робко улыбался. Заверил, что теперь, как бы я ни упрашивала, Иладку на место поставит. А потом бессовестно предложил поучить драться как мужчины.
Прознал, что мне это дороже цветов и льстивых слов, и я рассудила, коль нельзя мне было много дней в лесу носа показывать, почему бы парня в личных целях не использовать?
Поздненько разумная мысль пришла, но лучше поздно, чем никогда. Потому и решила Иржичу чуток уступить, а потом дело в своё русло направить.