– Ты и на думу с этим хозяйством ходил? Не, их не вылечить… – Киллер выдвинул верхний ящик стола, сунул туда руку, вытащил сигаретную пачку. – А про наших с тобой недальновидных друзей… – Выщелкнул из пачки сигарету, закурил. – Про наших друзей, страдающих прискорбной зависимостью от химических агентов, я тебе так скажу: не наркомания корень зла в этом мире.
Михаил нетерпеливо переступил с ноги на ногу:
– Можно раздавать им шприцы прямо на улицах. Или где они у вас обычно собираются.
– У меня, – взгляд Киллера сделался профессионально пустым, – у меня они обычно собираются в обезьяннике. В раздаче шприцев я тебе не помощник, извини. Моя работа… как бы так объяснить, чтобы не обидеть… немного в другом заключается.
– Не вижу противоречия.
– Я так и подумал, что не увидишь… Ладно. Ты лучше скажи – тебе ведь надо узнать, есть ли среди моей клиентуры спидоносцы?
– Это называется – люди, живущие с ВИЧ. Можно говорить – ЛЖВ.
– Один хер. Будем их выявлять?
– Выявлять… Что-то я не видел, чтоб наркоман взял да и на анализ крови пришел.
– Ты много чего не видел.
Вот так он и обнаружил Гену и остальных. Киллер звонил и со своим смешком-бульканьем осведомлялся: «Миха? Есть клиент один интересный. Не хочешь попить его кровушки?» Такой звонок мог раздаться хоть среди ночи, да обычно среди ночи и раздавался – можно было не сомневаться, что «интересный клиент» сидит рядом, разговор слышит и что капитан Калашников косит на него страшным своим черным глазом, внушая: вот придут сейчас пить его кровушку, и тогда-а… Душу вместе с кровью вытянут! Пока Михаил, подхватив чемодан-укладку, до милиции добирался, «клиент», очевидно, сообщал Киллеру много полезного.
Ладно. Ладно. У Киллера свои дела, у него свои. Руки чесались поскорее обуздать хворь, что точила, изнутри выгрызала маленький уральский город, бедный город, выросший посреди соснового бора. Все лучшее, молодое и упорное уезжало отсюда в областной центр и дальше, в столицу, – а оставшееся, вялое и равнодушное, отдавалось на произвол алкоголя или наркотиков. А шприц один, идет по кругу, катись-катись, яблочко, да на ком остановишься? Кому встретится, тому сбудется, сбудется – не минуется… Это беда несла болезнь, одна беда несла другую, и потом они спорили, две беды: какая победит? какая добьет? И как ни старался Михаил, вдвоем беда с бедой были сильнее.