Но нашёлся тот, кто пожелал подобного. Густав. Бородач с неустойчивой психикой и деструктивными стремлениями. Повезло, что его сила, которой он бахвалился, не позволила ему совершить задуманное уничтожение половины мира. Фактически, хватило одного прицельного удара, чтобы одолеть Густава.
Уничтожение половины мира – лишь первая ступень. Второй должно было стать возрождение на новых началах.
Эти слова бородача отчего-то сильно врезались в память Серафимы. Неужели доморощенный злодей хотел построить свой новый, чудный мир? Вопрос серьёзный, но ответ на него теперь получить не от кого.
Однако проблемы Густава, его безумие, не слишком-то сильно волновали Серафиму. Куда больше её заботила совершенно другая вещь. Те события, что произошли перед битвой с сумасшедшим адептом ордена «Платинового глаза», битвой, где участников оказалось больше, чем нужно. Да там статистов было выше крыши! Хотя, как знать, возможно, если бы не жители мира мёртвых, явившиеся совершенно неожиданно, то всё пошло бы по иному, более мрачному сценарию. За пару дней до этого Серафима при деятельном участии Лизы пыталась хоть чуток продвинуть свои слабые способности ясновидения, позволявшие ей заглядывать в недалёкое будущее. Черновласка хотела видеть немного дальше, чем на пару минут вперёд, поскольку от этого мог зависеть исход противостояния с Густавом.
Но тогда произошла странная вещь, которая до сих пор вызывала у Серафимы дрожь. Она вдруг увидела далёкое прошлое, имевшее неприглядный чёрно-белый вид. Да не просто увидела, а в буквальном смысле перенеслась на добрые две-три сотни лет назад. Повинуясь скорее инстинктам, чем разуму, девушка решила пройтись по улицам Лесовска и осмотреться. Вскоре её стали окружать раздававшиеся со всех сторон голоса, молившие о помощи. Голоса привели черновласку к дому, который был охвачен пламенем. Вокруг никого не было, словно пожар нисколько не интересовал жителей Лесовска. Меж тем мольбы о помощи продолжались, становясь всё более отчаянными, но Серафима ничего не могла поделать, потому что участок, где находился дом, оказался окружён невидимым барьером, через который невозможно было пробиться.
Увидеть обрушение горевшего дома Серафиме было не суждено, картины прошлого пропали столь же внезапно, как и появились.