Глубоко задумавшись, Огастус продолжал водить указательным пальцем по знакам, отмечая их шероховатость, пока внезапно…
– Что это?
Жуткие глаза старика широко распахнулись, он поверить не мог в то, что видит. Один из знаков, похожий на равнобедренный треугольник с расположенными внутри пятью крестиками, начал источать слабый, едва видимый белый свет. Огастус тут же схватился за керосиновую лампу и подкрутил вентиль, уменьшив горение фитиля. В каморке мгновенно сгустился мрак, но исходивший от шкатулки свет, наоборот, стал намного ярче.
– Кажется… я понял. И этот факт не может не печалить.
Кое-как справившись с первоначальным изумлением и вернув себе привычное спокойствие, заодно натянув непроницаемую маску на лицо, Огастус взял шкатулку в левую руку, а указательным пальцем правой осторожно провёл по следующему знаку – начав в одной точке и закончив на ней же, пройдя неотрывно все линии и изгибы. Результат получился ожидаемый – знак начал светиться. Однако самый первый, наоборот, погас. Старик нахмурился, думая, будто сделал что-то не так, но спустя минуту пришёл к выводу, что находится на верном пути.
– Правильная последовательность, просто нужна правильная последовательность…
Здравая мысль внушила Огастусу уверенность, что шкатулка будет открыта сегодня. Он испытал невиданный доселе подъём и с энтузиазмом принялся водить указательным пальцем по знакам, гадая, почему столь очевидный вариант не пришёл ему в голову раньше. Хорошие идеи всегда приходят со значительным опозданием. Вся окружающая обстановка словно перестала существовать, остались лишь деревянная шкатулка и неуёмное желание её открыть. Огастус даже наплевал на осторожность и тот факт, что в каморку могут неожиданно нагрянуть его тюремщики. Более того, сюда может прийти сам Летрим, что было бы очень некстати. Один из правителей мира мёртвых прекрасно осведомлён о существовании Скачка, а также поразительных возможностях этого изобретения, позволявшего самостоятельно открывать новый тип Врат и с их помощью перемещаться между мирами мёртвых различных Параллелей.
Прошло десять минут, пятнадцать, полчаса, час… Нервное напряжение, целиком и полностью охватившее Огастуса, нарастало с каждой секундой. Приходилось прилагать усилия, чтобы держать себя в руках, ведь всякий раз, как начинал светиться очередной знак, а все предыдущие одновременно гасли, указательный палец предательски дрожал.