– Я не могу не думать об Аллахе. Я же его сын, – твёрдо ответил старик, но с места не сдвинулся. Итальянец медленно опустил винтовку и упёр приклад в песок. Часовому явно было скучно: "Пустынные крысы" Монтгомери наверняка сейчас окапываются и подвозят боеприпасы для своих неповоротливых танков, чтобы в очередной раз броситься на Триполи в ближайшие дни, охранять на этой заставе, кроме четырёх ржавых бочек с топливом и хилого костерка нечего, все товарищи по оружию давным-давно спят в своих палатках, измученные дневным патрулированием.
– А что он тебе дал, скажи, старик? Этот ваш Аллах, что он вам дал?
Солдат явно ехидствовал. Он был очень молод и мечтал сейчас о глотке чистой воды, о ласках своей подруги, о доме. Ему до смерти надоели эти бесконечные пески, тучи гнуса, испепеляющая жара. А ещё ему надоело бояться. Поэтому оскорбить чужого бога, тем более, когда в руках верная винтовка, представлялось весьма забавным занятием.
Старик внимательно посмотрел на солдата и усмехнулся:
– Ты говоришь на языке Пророка, спрашивая меня о том, что мне дал мой бог. А что тебе дал твой? Почему ты находишь нужным быть здесь, среди чужой для тебя пустыни? Это ли повеление твоего бога?
Итальянец вспыхнул и даже дёрнулся, чтобы снова прицелиться в старика, но почему-то передумал.
– Accidenti! – выругался он, а затем снова заговорил по-арабски – какое тебе дело до моего бога, ты, плешивый торговец? Живо отвечай мне на вопрос!
Ослик запрядал ушами, словно бы чувствуя, что близится какой-то скандал. Но старик по-прежнему не выказывал смятения или беспокойства.
– Мой бог дал мне жизнь и возможность смотреть на этот песок. И тебе твой бог дал то же самое. Но ты вооружён, а я нет. И задаёшь мне вопрос, на который я ответил. Мне пора ехать.
С этими словами старик взобрался на ослика и медленно тронулся прочь. Часовой ошарашенно поглядел ему вслед, а затем окрикнул снова:
– Я с тобой ещё не закончил! Кто ты такой?! Ты шпион! Я застрелю тебя
Внезапно поднявшийся лёгкий ветерок донёс до итальянца негромкий ответ старика:
– Можешь стрелять. Бог у нас всё равно один.
Итальянец вскинул винтовку к плечу, прицелился, но не выстрелил. Внезапно в прицеле он увидел чёрное небо, усыпанное огромными звёздами, точно бы на платье его подруги, оставшейся в далёкой Италии. Росчерком божественного пера в небе плыли тёмные облака и скопления едва заметных тусклых фонариков. Дико стрекотали цикады и с тихим шуршанием песок полз из-под сапог.