Она снова переключила внимание на последний свиток, ее пальцы скользили по краям пергамента, пока она его разворачивала. Этот отличался от остальных, был более деликатным, как будто с ним обращались экономно. Писал торопливо и менее точно, как будто писец торопился или боялся. В нем рассказывается о серии странных событий, о которых жители деревни шептались годами: странные огни, появляющиеся в лесу, голоса, доносимые ветром, и тени, которые, казалось, двигались сами по себе.
Последний отрывок свитка был нацарапан дрожащей рукой и едва разборчив, но от его слов у Наоко мурашки пробежали по костям: «Земля хранит наши тайны. Духи не забывают». Она почувствовала, как ее охватила волна головокружения, и на мгновение она почти услышала эхо этих слов, прошептанных в тихой ночи.
Снаружи усилился ветер, сотрясая деревянные панели дома. Мягкий шорох напоминал шепот, слишком тихий, чтобы его можно было различить, но безошибочно присутствующий. Она глубоко вздохнула, заставляя себя сохранять спокойствие. Она была одна, напомнила она себе, но дом, казалось, дышал вокруг нее, пульсируя собственной жизнью. Фонарь мерцал, отбрасывая смещающиеся тени, которые играли злую шутку с ее глазами. Она почти могла видеть фигуры, движущиеся в темноте, но каждый раз, когда она поворачивала голову, ничего не было.
Когда ночь полностью опустилась над Миямой, Наоко острее почувствовала изолированность дома. Она читала эти истории, прослеживала линии долга и проклятия своей семьи, но не могла избавиться от ощущения, что есть нечто большее, что-то спрятанное прямо под поверхностью и ожидающее, пока она это обнаружит. Глубокое беспокойство поселилось в ее груди, смешиваясь со странным ощущением цели. Она не просто читала историю своей семьи; она становилась ее частью, связанная теми же узами, которые привязывали ее предков к этой земле.
Она медленно поднялась, взяв фонарь в руку, и направилась к двери, ведущей во внутренний сад. Холод пробежал по ее телу, когда она открыла дверь, открывая вид на сад, залитый лунным светом. В центре возвышалось цветущее вишневое дерево, его ветви отбрасывали на землю искривленные тени. Воздух был неподвижен, почти неестественно, и сад, казалось, затаил дыхание.
Стоя там и глядя на дерево, она снова почувствовала это – проблеск движения на краю поля зрения. Ее сердце колотилось, когда она повернула голову, ее глаза всматривались в тени под ветвями. Там на кратчайший миг ей показалось, что она увидела фигуру, бледный силуэт в тусклом свете, женщину в кимоно, молча стоящую под деревом. Лицо фигуры было скрыто, но Наоко чувствовала ее взгляд, тяжелый от невыразимой печали.