Орина прислушалась к звукам за окном. Снаружи были слышны лишь осторожные шаги патруля, обходившего просёлок. Ни рычания чудовища, ни тревожного шелеста крыльев светочниц.
Она нерешительно поднялась вслед за сестрой. Вместе они тихо подошли к двери и, осторожно приоткрыв её, выскользнули наружу. Оказавшись во дворе, девушки замерли, прислушиваясь. Нужно было незаметно миновать патруль и пробраться ближе к дому старейшины.
Луна изредка выглядывала из-за туч, заливая серебристым светом лужи на улице и подчёркивая мрачные очертания крыш. Дарина и Орина, пригнувшись, крались вдоль домов к окраине деревни, когда со стороны Корневого Бора раздался тоскливый, нечеловеческий вой. Сёстры мгновенно замерли, холодея от страха.
– Вперёд, – первой пришла в себя Дарина, схватив окаменевшую Орину за руку и потянув её за собой. – Что это было? – еле слышно проговорила Орина, с трудом поспевая за сестрой. – Кто его знает, – ответила Дарина, сжимая её руку ещё сильнее. – Сейчас главное попасть на совет, а потом вернуться домой, пока мама нас не хватилась.
Глава 2. Предания старейшин
У избы старейшины Петрия собралось много встревоженных односельчан. Люди переминались с ноги на ногу, напряжённо переглядываясь и ожидая, когда он наконец начнёт рассказ. Внутри уже потрескивала лучина, тёплым светом заливая потемневшие стены из толстых брёвен и старинные резные балки. В углу топилась широкая печь, возле которой и расположился сам Петрий. Старейшина сидел, сгорбившись, на крепкой деревянной лавке, смотрел в огонь и глубоко вздыхал. Все окна в доме были плотно занавешены, а возле порога толпились те, кому не хватило места внутри.
Дарина и Орина осторожно пробрались к боковому окну и прильнули к стене, чувствуя шершавую древесину под ладонями. Встав на цыпочки, девушки нашли узкую щель в ставне и приготовились ловить каждое слово. Холодный ночной ветер сбегал с Велисгара, перебегал по пустым улицам, заставляя сестёр зябко ёжиться и прижиматься друг к другу.
– Садитесь, садитесь, не толпитесь на пороге, – послышался тихий, усталый голос старейшины. – Знаю, вы ждёте, когда я начну рассказывать. Хоть никто и не спросил меня прямо, но вижу – всем тяжко на душе от нынешних бед. Что ж, слушайте…
Женщина в углу тяжело всхлипнула, другая заплакала навзрыд. На них сердито зашикали, кто-то у порога возмутился, что плохо слышно. Петрий поднял руку, призывая к тишине, и продолжил: