– Конечно, – отозвался тут же парень, противно ухмыляясь, – Проверьте там у себя – Максим Шолохов, по вопросу сожжения ведьм.
Яся деловито открыла ежедневник и даже какое-то время старательно листала страницы, делая вид, что сверяет прием. Как же не повезло! Такой симпатичный, а уже душевнобольной. В Петербурге, она слышала, вообще много таких, у кого с головой проблемы, но обычно они выползают по осени или ранней весной…
– Извините, не могу найти вашу запись, – она ослепительно улыбнулась и преувеличенно ласково добавила, – Наша вина. К сожалению, мадам Ирэн сейчас не принимает, она в творческом отпуске. Могу предложить вам запись на следующий месяц в любое удобное время. А за нашу оплошность готовы предоставить скидку… – Яся замялась, гадая, не получит ли по шее за самоуправство, – Пять процентов.
В комнате ощутимо запахло гарью. Она вскинула голову, принюхиваясь, но ни свечей, ни еще чего горючего поблизости не наблюдалось.
– Не нужно, – глухо ответил второй, Трофим, и повернулся, чтобы уйти.
– А телефончик? – вспомнив наставления старухи, попросила Яся. Потом поняла, что сморозила, покраснела и добавила:
– Оставьте, пожалуйста, ваш номер телефона, как только мадам Ирэн вернется из отпуска, я обязательно вас наберу и предложу…
– Жду на улице, – сказал Трофим к своему спутнику и ушел.
Яся обиженно засопела, мог бы и попрощаться, чай, в культурной столице находились. И вовсе он никакой не герой романа, а просто смурной и грубый тип.
– Записывай, – сел напротив Максим Шолохов, приготовившись диктовать, – Только ты сразу позвони, как она вернется, хорошо?
Яся кивнула.
– И имей в виду, это вопрос жизни и смерти, – он внимательно ее оглядел, – Поставь себе крестик что ли на ладошке, чтоб не забыть. Вы, блондинки, обычно хорошей памятью не отличаетесь.
Яся снова кивнула, не поднимая глаз. Записала телефон, и, дождавшись, когда второй посетитель покинул салон, вырвала листок с номером телефона из ежедневника и порвала его на мелкие кусочки. Будет она еще какому-то хаму больному звонить! Пусть катятся себе подальше. А в следующий раз заявятся, так она скорую вызовет с психиатрической бригадой! Прокапают их там, может, научатся нормально с людьми разговаривать.
Глава 2
Больше всего на свете Ясе хотелось мороженого и посидеть тихонько в кровати, перечитывая любимого Толстого. В Петербурге, конечно, надо было читать Достоевского, но в середине лета о мрачном думать не получалось. Поэтому Федора Михайловича она приберегла на осень, чтобы в сезон серости и дождей с чистой совестью впасть в депрессию. Яся была не из тех девушек, что отличаются тонкой душевной организацией, поэтому сильно рассчитывала на местную хмарь, которая могла вогнать в тоску самого отъявленного любителя жизни. Страшно сказать, Яся даже из-за неразделенной любви ни разу не страдала. Может потому, что и не было у нее этой любви?