Эта помощь подоспела как раз вовремя. На них наконец обратила внимание полиция. Благодаря азиатской нерасторопности, достаточно поздно. Под защитой могущественной иностранной организации труппа почувствовала себя немного увереннее.
Теперь Нью-Ланг захотел поставить «Дядю Ваню». Кай-Мэнь взял на себя организационные и технические вопросы и старательно их решал, но неохотно, со скупой скромностью рассуждал о литературных и художественных аспектах, хотя понимал в них больше многих. На этот раз он вмешался и спешно предупредил насчет «Дяди Вани». Произведение непростое, недостаточно острое и местами непонятное нерусскому зрителю. Нью-Ланг упорствовал. Он вычитал в драме Чехова идею, которая очень ему понравилась:
«Вы, народ, жалуетесь, что богатые люди счастливы за ваш счет. Вы ошибаетесь. Они из-за вас несчастны».
Еще его привлекла фигура профессорской дочери Сони, некрасивой девушки с трогательно храбрым сердцем. Ему, пропитанному культом красоты древних китайских традиций, казалось странным и притягательным ставить на первый план некрасивую женщину. Цзай-Юнь с энтузиазмом подхватила эту идею и малевала на изящном лице одну уродливую гримасу за другой.
Стоял холодный январский день 1930 года – день шести платьев, как его называют китайцы. Струящиеся темно-синие шелковые верхние одежды Нью-Ланга были отделаны изнутри мехом. Он быстро шел по широкой, внушительной улице Ссе-Чуан к зданию Х. А. М. Одного из актеров, студента философского факультета, арестовали незадолго до премьеры. Пришлось за него вступиться.
Актеры, чувствуя близость волны арестов, были встревожены и подавлены. Шу-Пинг сыграл дядю Ваню с таким волнением, что зрители приняли его за тайного злодея. Цзай-Юнь превратила нежную Соню в сверхэнергичного народного трибуна. Нью-Ланг окончательно и бесповоротно завалил роль доктора. Только Минг-Фунг забыл обо всем и с поразительной достоверностью сыграл больного профессора.
Зал был роскошный, но казался слишком «чужим» и безликим. Прежде Нью-Ланг брал лишь формальную плату за билеты, и их мог позволить себе любой рабочий. Но представители Х. А.М. проявили деловую хватку американских миссионеров и настояли на более высоких ценах с разными категориями. Это тоже испортило впечатление. Пьеса показалась невнятной, контакта со зрителем не получилось. Публика осталась равнодушна от начала и до конца.