– Заткнись, мать твою, – огрызается Жан-Люк, но при этом продолжает смотреть в глаза Джуду, который пока только и сделал, что поднял одну бровь. Но его неподвижность, похоже, не действует на Жан-Люка, по крайней мере, если верить воинственному выражению лица этого говнюка. – Мы просто прикалывались, приятель. Нам не нужны проблемы.
Джуд поднимает и вторую бровь, как бы спрашивая: «Разве?»
Когда никто не отвечает – и, более того, даже не дышит, – его взгляд перемещается с Жан-Люка на Жан-Клода, который неловко ерзает на своем стуле. Как только их взгляды встречаются Жан-Клод тотчас переключает внимание на свой телефон и, похоже, находит в нем что-то, что возбуждает в его душе чрезвычайный интерес – и тут остальные три Жана-Болвана тоже утыкаются в экраны своих телефонов.
Теперь все они сидят, потупясь и не смея посмотреть Джуду в глаза.
И опасности вдруг как не бывало, напряжение спадает, как из старого воздушного шарика выходит гелий. По крайней мере, пока.
Должно быть, миз Агилар тоже это чувствует, поскольку слышно, как она облегченно вздыхает, прежде чем показать на цитату, которую она написала на доске розовым маркером.
– Единственный способ усилить свой интеллект – это ни о чем не думать. – Ее голос повышается и понижается вместе со словами, словно она поет песню. Затем она указывает на строку, написанную под ней синим цветом: «Дать разуму свободно воспринимать все мысли».
Похоже, мы собираемся просто игнорировать наглых Жанов-Болванов и вместо этого разбирать цитату из сочинения какого-то мертвого белого мужчины. Впрочем, в данный момент это решение не вызывает у меня неприятия.
После того как она выдерживает то, что ей, должно быть, кажется эффектной паузой, миз Агилар продолжает:
– Это, друзья мои, цитата моего любимого поэта-романтика. Может быть, кто-то из вас рискнет предположить, кто это?
Никто не пытается дать ответ. Собственно говоря, мы все просто сидим и пялимся на нее со смесью удивления и недоумения.
Она оглядывает класс, и лицо у нее вытягивается.
– Неужели ни у кого из вас нет даже догадки?
Ответом ей снова служит молчание.
Когда она издает скорбный вздох, одна из ведьм из предпоследнего ряда осторожно спрашивает:
– Это лорд Байрон?
– Байрон? – На лице миз Агилар почему-то отображается еще большее разочарование. – Разумеется, нет. Он намного более безнравственный, Вероника. По-прежнему никаких догадок? – Она печально качает головой. – Полагаю, я могла бы предложить вам другую цитату.