– О чём вы там шепчетесь? – недовольно пискнула мышка, – Там, где больше двух, говорят вслух, между прочим.
Меж тем, самовар уже закипел и клубящийся пар заполнил бы собой всю берлогу, если бы не уходил понемногу к вечереющему небу, через всё ещё открытую форточку. А птицы уже заносили на кухню большую сосновую палку, чтобы положить её одним концом на край пенька, а другим на краешек стульчика мишки Пампушки, и сидеть на ней втроём, как на лавочке.
– Можно было бы и во дворе чаю попить, да холодно уже по вечерам, – как будто извиняясь, сказала Ляптя, – А пирог уже совсем остыл, пора нам разрезать его на шесть… нет, на семь кусочков, – весело заявила она и через мгновение сняла пирог с подоконника.
– Ну, дорогая, тебе ли жаловаться на похолодание? – подливая себе чай в алюминиевую плошку, спрашивала Каркуша Карловна, – разве в Арктике бывало когда-нибудь теплее, чем у нас тут осенью?
– Эх, Арктика, вспомнишь тоже, – отвечала Ляптя то ли печально, то ли с теплом на душе, – в Арктике и в июле никогда не бывает теплее, чем у нас тут осенью, даже в конце ноября… – и чуть-чуть задумавшись, она добавила, – но всё же летом там немного теплее, чем здесь зимой…