– Помимо заказов куча всякого прилетает в карман. Мы продаем трофеи с охоты, они выходят даже выгоднее. Нам частенько подарки дарят. Сейчас, – Морк сходил к машине, и достал из нее свою катану. – Подарил один японский торговец. Я защитил его товар от волков, которых он принял за монстров.
– Как же он так перепутал?
– Наслушался историй и пугался каждой тени. Он ночью ехал по лесу, услышал вой и убежал. У него мясо было вот волки и заинтересовались. Я их отогнал и вернул грузовик, тот мне денег заплатил и подарил меч.
Морк и Гельд травили байки до рассвета. Морк рассказывал о монстрах, о работе охотников. Они обсуждали политику и прошлое. Так они болтали пока не проснулся Кимми, и они отправились дальше в путь, в Керст.
Лилит проспала тринадцать часов, и когда проснулась первым увидела Гельда. Она была не сильно рада новому знакомству, но поговорить все же пришлось.
– А ты кто такой? – спросила Лили со спокойным удивлением.
– Гельд. Очень приятно, – улыбнулся старик.
– Не видела тебя раньше.
– Я не так давно познакомился с парнями.
– Решил вклиниться третьим в их тесные отношения?
– Вроде того. Ты так и не представилась.
– Уверена ребятки тебе назвали мое имя. Если забудешь, можешь просто переспросить у них, я не обижусь. А у тебя нет ничего выпить?
– У нас трезвая поездка, – вмешался Морк.
Лилит закатила глаза и молча уставилась в окно.
Керст это небольшой городок, образовавшийся вокруг старой церкви. Каменное, пятнадцатиметровое произведение искусства возвышалось над крышами. Старинное здание, построенное еще до изобретения машин, выглядывало из-за крепостных деревянных стен. Издалека видно лишь часть черепичной крыши, но колокольню можно хорошо разглядеть.
Каменные скульптуры святых будто держали на своих плечах шпиль. Сам шпиль стремится ввысь, к небу, к богу. Его очертания размываются на фоне, затянутого тучами неба.
От здания веет мощью. Оно квинтэссенция силы религии. Оно насильно склоняет маленького и щуплого человека на колени, покоряя его своим могуществом. Глупец видит это богатое, монументальное здание, сравнивает его со своей хрупкой лачугой и проникается осознанием. Осознанием своей никчемности, своей бедности, своего несчастья. Через сравнение он видит, как хорош бог на его фоне. В каком доме он живет, как далеко он от прекрасного неба.