К вечеру народ стал расходиться. Женщины пообещали прийти, когда тело привезут. Ненадолго пришла моя мама, сказала, чтоб я Наталью Степановну к нам домой позвала ночевать. Но потом и она ушла. А я осталась с несчастной матерью Светки. Наталья ходила по пустому и гулкому дому и все время качала головой. Она уже не плакала, слез не было, лишь глаза – большие и блестящие растерянно шарили по углам, по кроватям, по огромному дисплею выключенного телевизора, словно Наталья не понимала, где находится.
– Вам нужно поспать, – сказала я. – У меня снотворное есть хорошее, таблеточку выпиваешь и уже через пятнадцать минут засыпаешь.
– Как же я здесь спать-то буду? Жутко… – пожаловалась Наталья.
– Пойдёмте к нам. У нас переночуете вместе с Васей.
Женщина вдруг встрепенулась, растерянно взглянула на меня и с тревогой в голосе спросила:
– Вася? И вправду, где Вася?
Очевидно, она забыла, что днем его отправили домой к моим родителям.
– Так у нас же, теть Наташ.
– Ну да, верно. У вас. – успокоенно проронила она. – Тогда да, я тоже у вас заночую. Постой, а корова? Корова ведь не доена.
Наталья Степановна засуетилась. Бормоча себе под нос, что корову нельзя оставлять неподоеной, она заторопилась на улицу. Я двинулась следом за ней. В сенях женщина схватила пластиковое ведро, крынку с маслом для коровьего вымени и посеменила на задний двор.
На улице уже изрядно стемнело. Это было особенно видно по свету уличного фонаря, желтым пятном распластанном на земле.
На заднем дворе в коровнике одиноко светила лампочка. Недоеная корова повернула к нам рогатую морду и нетерпеливо замычала, мол, сколько можно ждать.
– Сейчас, моя хорошая! – Наталья Степановна подошла к ней, похлопала по коровьему крупу, поискала глазами табурет. А я тем временем подошла к калитке заднего двора, через которую выпускали скот, сняла кольцо из проволоки, служившее замком, и вышла за двор. Внизу под бугром кто-то насвистывал песенку. Очевидно, кто-то из мужчин, отпускающих вечером на пастбище своих коней.
Темнота обняла деревню. Где-то отчаянно лаяла собака, ей лениво вторили другие. Мычали коровы, взывая к своим хозяйкам – кто-то, как и Наталья Степановна, еще не спешил на вечернюю дойку. Хлопали калитки, сдержанно ржали кони, позвякивала сбруя. Деревня неторопливо и, как всегда, небрежно готовилась ко сну.