Не такой уж он и бескрайний. Главное найти клинком все его сердца и пронзить до основания. На Пламя полагаться не приходилось – Проявитель только что убил Инквизитора и проявил эту тушу, ему нужна долгая молитва, чтобы восстановить силы. Асгред наполнил воздух быстрой сталью.
Павел стащился с валуна неохотно – он хоть и видел теперь, что нужно рубить и куда тыкать, но видимое ему нравилось не особо. Он предпочитал непроявленных тварей, так еда в его слабом желудке задерживалась подольше.
Так уж и быть, как-нибудь в другой раз. Отерев рот здоровой рукой, храмовник принялся уныло отрубать руки и ноги. Детские он пропускал – что они ему сделают, да и жалко как-то. Посмотрел назад, вперед – конечностей много, а будет ли в этом толк? Только разозлит эту тушу, хоть она и не может его достать.
У него не такой зоркий взгляд, как у Асгреда – ему не угадать, где находится сердце. А запомнить, где и что находится в процессе проявления Павел не успел. Голова раскалывалась от крика, да и проворства ему недоставало. Асгред порхал наверху, будто отрастил крылья и вертелся как пчела в полете. По некоторым расчетам пчелы летать не должны, и Асгред, наверняка, из таких – не должен, но летает. Павел досадливо обрубил пятку, толкнувшую его прямо между лопаток и сморщился, когда из дыры в щиколотке полилась не кровь, а дерьмо. В сортах дерьма он разбирался совсем не так хорошо, как Проявители, а потому заморачиваться с названиями не стал.
Вчерашний ужин снова подступил бы к горлу, если б Павел его съел. Завтраком разжиться он тоже не успел, и ограничился кислотой, в очередной раз обжегшей сухое горло. Тварь еще не издохла, а уже так смердит.
– Ты хоть скажи, куда быть, – крикнул Павел Асгреду, задрав голову. Тот мелькал где-то наверху, умудряясь держать равновесие на мягком желе. Монстр раскрывал рты и кричал при каждом ударе лезвия, пытаясь схватить Асгреда вывороченными ногами.
– Бей в бок, – прокричал в ответ Асгред, – Не важно, куда. Сердце отреагирует на боль и начнет пульсировать. Тогда узнаешь, где оно.