– А когда была эта война? – поинтересовался Одокар.
Гримбаш снова посмотрел куда-то вдаль.
– Вас тогда и в помине не было. Я был тогда на пару лет старше тебя, – Гримбаш посмотрел на Одокара, отчего тот немного съёжился. – Отцу не хватало войск, поэтому я шёл в гущу битвы вместе с ним. Урага он брать не стал, что к лучшему – он был слишком мал. Война шла с переменным успехом до тех пор, пока в конфликт не вступил Рейганд. Отныне с тех пор у нас с ними союз.
– А третья война? – спросил Одокар.
– Третья длилась всего четыре месяца. Одно крупное сражение и пара мелких стычек – вот и вся война, – ответил Гримбаш.
– Ты говорил о старшем брате. Кто он? – поинтересовался Райсенкард.
У Гримбаша нахлынули воспоминания. Уж больно трагичную тему затронул его младший брат. Ещё до второй войны, когда Гримбашу едва исполнилось четырнадцать – у него был старший двоюродный брат, на три года старше него. Кро́гар. Так его звали. Внук тёти Гулзура. Он был не только братом и другом Гримбашу. Орк был ему наставником и учителем.
– Крогар, – с грустью произнёс Гримбаш. – Его звали Крогар. Он был моим двоюродным братом. Учил меня и воспитывал в какой-то мере. И он погиб во время второй войны, в самом её разгаре. Вражеская стрела пробила ему горло и оборвала его жизнь навсегда. Примерно та же участь ждала всех моих друзей. Все они погибли… все.
Райсенкард, даже Одокар, они оба – поддержали настрой брата и едва не впали в уныние. До этого война им казалась чем-то великим. Казалась тем, где воины добывают славу. Но у всего есть обратная сторона – в особенности у войны.
– И всё же война – это путь каждого ароканда, брат, – прервал тишину Ураг. – Даже если не хочешь воевать – к ней надо быть готовым.
Гримбаш молча кивнул, понимая, что он прав. Такой мир, и таковы его правила. Выживает лишь самый приспособленный. Пока шла вся эта беседа, к воинам подошёл один из гвардейцев вождя.
– Вождь Гулзур зовёт вас всех в длинный дом. Младших тоже, – объяснился пришедший воин по имени О́зрог.
– Что-то случилось? – спросил Гримбаш.
Гвардеец откашлялся.
– Состоится суд. Точнее изгнание ароканда, что нарушил Кодекс, – продолжил Озрог.
– Ясно. Мы скоро будем, – ответил Гримбаш, кивнув воину.
Гвардеец кивнул, после чего развернулся и ушёл обратно.
Райсенкард призадумался. Он уже слышал из уст матери и отца, что ароканда, совершившего тяжкое преступление, могли изгнать из крепости. На деле отправить в свободное плавание могли и любого несогласного с вождём или Кодексом орка.