– Больничная палата. Белый потолок. Врач говорит мне, что я перенёс черепно-мозговую травму и потерял память. Это было примерно год назад.
– И с того момента – ничего из прошлой жизни?
– Ничего определённого. Иногда бывают… фрагменты. Ощущения. Как будто снимки без контекста. Лицо женщины с каштановыми волосами. Запах свежих газет. Звук печатной машинки. Но я не могу связать их ни с чем.
Вероника сделала ещё одну пометку. Это было похоже на правду – при амнезии часто сохраняются сенсорные фрагменты, не связанные с конкретными событиями.
– Как вы справляетесь с повседневной жизнью? Вы помните, как пользоваться бытовыми приборами? Как оплачивать счета?
К её удивлению, Кирилл уверенно кивнул.
– Процедурная память сохранилась полностью. Я умею готовить, управлять автомобилем, пользоваться компьютером. Я помню, как составлять сложные тексты, анализировать информацию. Но не помню, где и как я этому научился.
Это было интересно. При тяжёлых амнезиях чаще всего страдают и процедурные навыки.
– У вас есть работа?
– Я пишу аналитические статьи для нескольких информационных порталов. Под псевдонимом. Ничего личного или связанного с биографией – чистая аналитика.
Вероника кивнула. В этом был смысл. Человек без прошлого выбрал работу, где его личная история не имела значения.
– Что привело вас ко мне? – спросила она, переходя к сути. – Что вы хотите получить?
Кирилл долго смотрел на неё, словно решаясь на что-то.
– Целостность, – наконец произнёс он. – Вы знаете, каково это – существовать без прошлого? Это как… как жить на плоту посреди океана. Нет берега, нет ориентиров. Только настоящий момент. Я не знаю, кем я был, что любил, чего боялся. Кто были мои друзья, были ли у меня отношения. Врачи говорят, есть шанс, что память никогда не вернётся.
– И вы хотите, чтобы я создала вам искусственные воспоминания вместо настоящих? – осторожно уточнила Вероника.
– Я хочу, чтобы вы помогли мне построить связный нарратив. Историю, которая объяснила бы, кто я такой. Как я стал таким, какой я есть сейчас.
Вероника встала и прошлась по кабинету. Это была дилемма. С одной стороны, Этический кодекс архитекторов памяти был однозначен: нельзя создавать то, чего не было. С другой – перед ней сидел человек, страдающий от отсутствия той самой основы, которая делает нас людьми – личной истории.