«Нужно было прочесть манифест. Манифест второпях не был заготовлен. Не знали, что делать. Заметив общее недоумение, кто-то в синем сюртуке выходит из толпы и вызывается прочесть манифест. Соглашаются. Он выходит вперед, вынимает из кармана какую-то бумагу и начинает будто по ней читать наобум и экспромтом манифест обыкновенного в таких случаях содержания. Этот импровизатор был актер Волков (речь идет об основателе русского театра Ф. Г. Волкове. – Н. М.)»[39].
Приведенный рассказ из «Записной книжки» П. А. Вяземского не имеет достоверного подтверждения, но он очень точно отражает театральность очередного дворцового переворота. Что же касается манифеста, то в тот же день, 28 июня, он был обнародован, и в нем, как всегда, говорилось о том, что вступление на престол Екатерины II было продиктовано желанием всех верноподданных, необходимостью защитить Русскую православную церковь и государственные интересы России, поддержать славу русского оружия.
Сопровождаемая Измайловским и Семеновским полками, Екатерина отправилась в Казанскую церковь, где ее провозгласили императрицей. Затем в Зимнем дворце ей присягнули Сенат и Синод. Окружившая дворец четырнадцатитысячная толпа – народ и армия – приветствовали восторженными криками государыню, объезжавшую полки. Вечером 28 июня Екатерина II в гвардейском мундире верхом на белом коне вернулась в Петергоф.
«…К толпе подъехала на белом коне девица Штокфиш, сопровождаемая шестью пьяными солдатами… Толпа заволновалась.
…выкатить им три бочки пенного! – воскликнула неустрашимая немка, обращаясь к солдатам, и, не торопясь, выехала из толпы.
– Вот она! вот она, матушка-то наша Амалия Карловна! теперь, братцы, вина у нас будет вдоволь! – гаркнули атаманы-молодцы вслед уезжающей»[40].
Салтыков-Щедрин точен. Очевидец событий Г. Р. Державин, который служил тогда в Преображенском полку, вспоминал:
«Кабаки, погреба и трактиры для солдат растворены: пошел пир на весь мир; солдаты и солдатки, в неистовом восторге и радости, носили ушатеми вино, водку, пиво, мед, шампанское и всякия другия вина и лили все вместе без всякого разбору в кадки и боченки, что у кого случилось»[41].
Любопытно, где был Барков во время всеобщего возлияния?
Само собой разумеется, что потом от государыни воспоследовали награждения заговорщикам – земельные угодья, крепостные души, денежные суммы…