Марк замер. Его пальцы сжали кружку так, что суставы побелели.
– Вы читали дальше, – это было не вопрос, а обвинение.
– Читала, – Алиса повернулась к нему, кисть в руке, как шпага. – И поняла, что вы не бариста-пессимист. Вы – поэт, который боится собственных слов. Как ребёнок, который рисует монстров под кроватью, но не решается посветить фонариком.
Он сделал шаг вперёд, и Алиса вдруг осознала, как мало между ними расстояния. Достаточно, чтобы почувствовать, как бьётся его сердце – или это стучало её собственное?
– Вы не знаете, о чём говорите, – прошипел он. – Эти стихи… они не для чужих глаз.
– Тогда зачем писать их? – она не отводила взгляда. – Чтобы хоронить в блокноте, как письма, которые никогда не отправят?
Марк резко развернулся, будто собирался уйти, но вместо этого схватил банку с краской. Алый цвет брызнул на стену, перечёркивая её голубые волны. Алиса ахнула, но он уже водил кистью по штукатурке, яростно, почти одержимо. Через минуту перед ней возник силуэт – человек, стоящий на краю утёса, руки раскинуты, как крылья.
– Вот он, мой корабль, – голос Марка дрожал. – Тот, что разбился о скалы. И он не уплывёт. Никогда.
Алиса смотрела на алый силуэт. Краска стекала по стене, как кровь, но в этом был странный смысл. Она молча взяла тонкую кисть, обмакнула в золото и провела линию над головой человека – луч света, разрывающий кровавый фон.
– Тогда дайте ему солнце, – прошептала она. – Даже если не верите, что оно существует.
Марк выронил кисть. Его дыхание спуталось, и на мгновение Алисе показалось, что он протянет руку, чтобы коснуться её лица. Но вместо этого он резко отшатнулся, как обжёгшись.
– Закончите к вечеру, – бросил он, исчезая в глубине кофейни. – После шести здесь бродят пьяные туристы. Любят портить красивое.
Алиса хотела что-то крикнуть ему вслед, но дверь уже захлопнулась. Она вздохнула и присела на ящик с красками. Её пальцы сами потянулись к карману – там лежал смятый листок из его блокнота, который она незаметно оторвала прошлой ночью. Строчки, обведённые в рамочку:
ни правды, ни прощения, ни тебя…""Спросишь, почему молчу? Боюсь, мой голос разобьёт тишину, а из осколков не смогу собрать
Занавесочка на окне кофейны дёрнулась. Алиса улыбнулась про себя – он смотрел. Конечно, смотрел.
К полудню фреска ожила. Между красным силуэтом и золотым лучом она добавила стаю чаек, выложив их крылья перламутровыми ракушками, собранными на пляже. Когда тени начали удлиняться, дверь «Прилива» распахнулась с треском. На пороге стояла рыжеволосая девушка в косухе с нашивкой «Виски & Рок-н-ролл», держа в руках две бутылки пива.