– Вась, проверь, – шепнула, доставая из рюкзака охотничий нож.
Пёс бесшумно скользнул меж обвалившихся серых плит внутрь, Тэм встала у входа так, чтобы иметь хороший обзор и видеть мотоцикл, но её не смогли бы увидеть изнутри. Спустя пару минут Девайс вернулся и дважды махнул железным хвостом: опасности нет. Тэм прошла внутрь, на всякий случай держа наготове нож; обошла развалины, убедившись, что кроме мусора, сорняков и каменного крошева внутри ничего нет, и вернулась за мотоциклом – переставить его так, чтобы он не был виден с дороги.
Тэм оставила Девайса охранять, велев разбудить её к ночи, устроилась в уголке почище и, подложив под голову рюкзак, завернулась в потрёпанный кусок укрывного материала для растений – лёгкую, тонкую и очень тёплую ткань, гораздо более удобную для ночёвок на улице, чем спальник или плед, когда ты в дороге пешком, с одним лишь рюкзаком за плечами.
Этот отрез ей подарили колхозники, когда она от них уходила. Странный жест, слишком щедрый для этого мира. Но и она за проведённый у них год сделала немало хорошего, перечинила всю технику, какую могла, благодаря чему колхозники прилично сэкономили на услугах цеховиков. И пусть дружбы у Тэм ни с кем не сложилось, отношения с соседями установились доброжелательные, и она надеялась остаться у колхозников до момента, когда можно будет подать запрос на возвращение в Вавилон.
Планы разрушила аллергия на вездесущих в этой гильдии животных, к концу года достигшая таких чудовищных масштабов, что Тэм уже не могла работать, а того и гляди не смогла бы ни есть, ни дышать. И даже если бы сама она согласилась терпеть эту муку дальше, то вот колхозники кормить её даром всё равно бы не стали, поэтому пришлось уйти и от них.
Но от них – хотя бы с миром, а не так, как она до этого сбегала от цеховиков…
Ей приснился отец. Такой, каким она его знала в свои пять: весёлым, полным вдохновения, знающим ответы на все вопросы, умеющим решить любую проблему и любое, даже самое скучное или неприятное дело превратить в увлекательную игру. Тогда он ещё верил, что послужит Новому Вавилону (и новому миру) тем, кем стал в старом мире. Но у Нового Вавилона была иная программа.
Создавая счастливое и благополучное общество, город исключал из своих рядов не только потенциально опасных и нестабильных по результатам подробного тестирования граждан, но и физически дефектных. Носители любой хронической болезни в город не допускались. Если заболевали те, кто уже там живёт, их судьбу решал ИИ, соизмеряя их пользу для общества и затраты на лечение. Если перевешивала польза, человек оставался, а индивидуальные медикаменты для него заказывали Фарме – единственной из дикополья, с кем город готов был сотрудничать. Если затраты оказывались выше – человека выставляли за ворота, в качестве альтернативы предлагая легальную эвтаназию.