– Кристина, – тихо позвал он.
Не оборачиваясь, она сильно укусила губу, сдерживая очередной всхлип. Король крепче сжал ее плечи.
– Кристина, ничего не бойся. Не бойся плакать. Не бойся говорить. Отпусти себя.
Она взглянула на него. Вдруг захотелось прижаться к нему, почувствовать какого это, когда тебя обнимает парень. Не на расстоянии полуметра, касаясь одними ладонями, а по-настоящему. Ее никогда так не обнимали.
– Он не приедет, – сказала она. – Он никогда не приедет.
***
Чеко пытался сосредоточиться на задании, но меланхолично задумчивый вид Артема отвлекал и раздражал. Они сидели в машине и слушали, как сотрудница регистратуры указывала Шанти номер кабинета. Пока из приемника доносились ее шаги, Чеко решил просверлить дыру в своем друге, но тот, как будто, не замечал его взгляда.
– Ты сам не свой, – сказал наконец Чеко. – Даже больше, чем обычно.
Артем пожал плечами.
– Почему ты решил пойти с нами? – не унимался Чеко.
– Я подумал, ей так будет спокойней. Я не видел Шанти такой напуганной с тех пор, как мы уехали из Индии.
– А тебя это беспокоит?
– О чем ты? Конечно, это меня беспокоит!
Чеко пожал плечами. Не то, чтобы он не верил Артему, но мог поспорить, что друг до сих пор не подозревает о чувствах Шанти. Если бы не это, могло показаться, что он просто издевается. Но Артем выглядел серьезнее некуда, и Чеко догадывался, что без Кристины тут не обошлось.
Из приемника раздался мужской голос, зовущий Шанти в кабинет. Послышались шорохи и шаги, а потом тот же голос насмешливо сказал:
– Так, и с чем вы к нам пожаловали? Ага, вижу. Проходите, садитесь.
Шаги, шорохи, взволнованное дыхание.
– По-русски хоть говоришь?
– И почему в этих поликлиниках все такие расисты? – прошептал Чеко.
Артем жестом показал ему вести себя тише, и Чеко закатил глаза.
– Говорю, – сказала Шанти.
– Иди за ширму, сними это свое… одеяние и белье, а потом на кресло.
– А…
– Господи, ну как вести прием, если они ни слова не понимают. Раздевайся и иди на кресло, говорю.
– А можно не снимать сари?
– Ну, подними что-ли. Белье главное сними.
Какое-то время доносились только стуки и шорохи, затем снова недовольный голос врача.
– Пониже опустись, балахон повыше подними. Срок какой?
– Тридцать три недели.
– Почему раньше на учет не встала?
Шанти молчала.
– Замужем?
– Нет…
– Отец хоть ребенка признал? Выше подними, сейчас гель нанесу.