Статья известного нам уже «Политического словаря», озаглавленная «Вторая империалистическая война», так описывает эти события: «Польское государство – уродливое создание Версальской системы, основанное на жестоком угнетении населявших его национальных меньшинств и на зверской эксплуатации трудящихся масс, было разгромлено и развалилось в течение каких-нибудь десяти дней»[11]. Словарь вышел в свет в начале 1940 года, когда было совсем ещё не ясно, как станут развиваться события той самой войны…
Зато Зельман, ещё до развала несчастного Польского государства, сумел переплыть через пограничную реку Буг и оказался на советской территории. Он хотел было отправиться к дальним родственникам в город Ковель[12], но так как в то время из Польши на сопредельную территорию хлынул огромный поток беженцев, большую часть из которых составляли евреи (по данным «Еврейской панорамы», только в сентябре 1939 года таковых было порядка 300 тысяч), то этот наплыв, как бы сегодня сказали, «мигрантов» следовало регулировать. К тому же распустить этих беженцев в разные стороны без всякой проверки означало наводнить советскую территорию германскими шпионами, которых и без того в начале Великой Отечественной войны в наших приграничных районах оказалось немало. (Только не нужно думать, что тогда все германские, гитлеровские шпионы были «чистокровные арийцы» – с «нордическим», соответственно, характером.)
Возникает вопрос, почему этот момент – с толпами беженцев – не берут во внимание те, кто именует Освободительный поход РККА 1939 года на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии агрессией и оккупацией? Где это видано, чтобы беженцы бежали не от агрессора, а на его территорию?
А вот родители Зельмана Щерцовского и его старший брат остались на своей территории, в Польше, «под немцем». Через некоторое время они оказались в жутких условиях Лодзинского гетто, откуда потом были отправлены в один из многочисленных гитлеровских лагерей, что располагались на польской территории, там и погибли в безвестности.
Ну а Зельман, в числе многих других, был отправлен в Вологодскую область. Там ему пришлось работать и на лесозаготовках – валить лес, и в кочегарке – помощником кочегара, когда за смену приходилось забрасывать в топку полторы-две тонны угля; попутно ещё он изучал русский язык, в котором, как говорится, он изначально был «ни бум-бум». Молодой, физически крепкий, сильный – недаром потом ученики окрестили его «Железным Зельманом», – он скоро зарекомендовал себя в числе лучших работников, ударников труда, тех, кого тогда называли «стахановцами». Так что вскоре он был повышен в должности до кочегара, потом работал и механиком. К тому же, определённо имея способности к языкам, Зельман очень быстро заговорил по-русски, пускай и с сильным акцентом. Ну и, разумеется, тем временем он успешно прошёл проверку (а с чего ему было её не пройти?), а потому вскоре поступил на учительские курсы.