– Куда полетим? – я сидел и тупил, не понимая, чего от меня хочет Митрич.
Вокруг не наблюдалось ни одной деревни. Только вертолёты и прочие кукурузники.
– Мы куда приехали-то? – попытался я выяснить у своего провожатого.
– Так говорю же, на еродром. Коробки чичас погрузим и вперёд, в Жеребцово. С ветерком, – хекнул мужичок. – Вылазь, говорю, поможешь, – и смотрит на меня так выжидательно.
– Помочь – это мы завсегда рады, – хмыкнул я, выбираясь из салона «Победы».
Похоже, остановка далеко не конечная. Видимо, Митрич привёз на аэродром какие-то нужные вещи, сейчас разгрузимся и поедем дальше. Но тогда почему дедок сказал «полетим»?
– Держи, учитель, – Митрич с кряхтением вытащил из багажника одну коробку внушительных размеров. – Тута на ФАП наложили. А вот здеся для животинки лякарства, – пояснил дядь Вася, доставая коробки и ставя их на землю. – Вона видишь, вертуха стоит? Синенькая.
Я огляделся в поисках вертолёта.
– Вижу. Ми–2, синий, – кивнул в ответ.
– Точна, – уважительно посмотрел на меня бойкий дедок. – Вот туда и тащи. Поближе ставь, Славка придёт, в кабину загрузим, – велел Митрич.
– Понял.
Я подхватил коробку и потащил её к вертолёту. Пока мы ждали неизвестного Славку, спели перетаскать все коробки. В процессе Митрич поручкался со всеми техникам, лётчиками, со всеми, кто находился на аэродроме или подходил к нам поздороваться.
Оказалось, дядю Васю здесь хорошо знают. Он, можно сказать, не просто «свой», а практически родной. Одному свёрточек передал, наказал, как травку заваривать. У другого за внуков поинтересовался, третьему велел жене кланяться. И всем радостно сообщал, что везёт меня в Жеребцово «учительствовать». Народ одобрительно кивал, знакомился со мной, перекидывался с Митричем парой слов и разбредался по своим делам.
– О, Славка, ты где ходишь? Лететь пора! – сурово нахмурив брови, проворчал Митрич, глядя за мою спину. Но видно было, дядь Вася нисколько не сердится, а ворчит так, по привычке.
– Здрасте, – поздоровался с нами мужчина лет тридцати в лётной кожанке. – Здорово, дядь Вась.
Молодой парень пожал мозолистую руку Митрича, повернулся ко мне и тоже протянул ладонь.
– Вячеслав Синицын, – представился подошедший.
– Егор Зверев, – ответил я.
– Ты поглянь-ка, Вячеслав он. Ишь ты. Славка ты и есть Славка, – хмыкнул Митрич. – Односельчанин это мой, – доверительно сообщил мне. – Эва, как вымахал. Забыл поди, как я тебя хворостиной-то гонял, за яблоки, – хитро прищурившись, заявил Василий Митрич.