Он перевел взгляд на бинты на ее запястьях.
– Лия Сомоса. Женщина. Сорок лет…
Голос практиканта вывел Коннора из задумчивости.
– Лия Сомоса?
– Да.
– Разве она не пациентка доктора Валиньо? – едва закончив фразу, Коннор уже пожалел, что заговорил при женщине. Конечно, под этими веками, под словно бы мертвыми глазами она думала, что ей все равно, кто ее врач. Что у нее вовсе нет врача. Нет человека, который о ней позаботится.
Коннор поднял указательный палец, чтобы заставить стажера замолчать, и жестом предложил ему выйти из комнаты. Сам он двинулся следом, а покинув палату, забрал папку.
– Где Валиньо?
– Был на встрече с людьми из министерства. Сказал, по поводу внедрения каких-то новых протоколов. Также он поручил мне попросить вас позаботиться об этой пациентке. Его очень беспокоит шумиха вокруг ее дела.
– И он отправил вас разговаривать со мной? Дерьмо. Оставайтесь здесь. Проверьте лекарства. Увеличьте дозу, если увидите, что она не спит. Сейчас ей лучше отдохнуть. Возьмите историю болезни. Занесите, пожалуйста, ко мне в кабинет, как только закончите. Я побеседую с Валиньо.
Коннор стремительно спускался по лестнице, чувствуя, что сыт по горло выходками Адриана. Коннор был не прочь взяться за сложные дела, но ему надоело, что его никогда не предупреждают. Что его временем распорядились, не посоветовавшись с ним самим. На ум вновь пришло лицо женщины. Ее глаза. Именно они. Нет. Коннор не собирался мириться с тем, что это взваливают на его плечи. Такое дело должен был вести Адриан. Не зря ведь именно он главврач.
– Бреннан!
Обернувшись, Коннор увидел бегущего за ним Адриана.
– Послушай, Валиньо, так дело не пойдет. Как тебе это пришло в голову? Это дело? Ты с ума сошел?
– Подожди минуту.
– Не буду. Я намерен поступить так же, как и ты. Сначала ты передаешь это дело мне, не предупредив, позволив практиканту поставить меня в известность, а теперь просишь о чем-то. Поэтому я действую таким же образом: возвращаю тебе дело. И теперь, когда ты в курсе, если хочешь, я объясню почему.
– Успокойся-успокойся! Я не могу ей помочь! Точно нет. Это противоречило бы этике. Я близкий друг ее зятя. И мы говорим не только о пациентке. Полиция уже дважды приезжала. Я не позволяю ее допрашивать и опасаюсь, что мои намерения могут быть неверно истолкованы.