– Это тебе не следует здесь быть, – огрызнулась Дрю, когда его слова только сильнее разозлили ее.
– Я не хотел оставлять тебя одну.
– Я бы и не осталась. Если бы ты не напортачил со списком патрульных, я была бы здесь с Эдриенн.
«И лучше бы так и было», – читалось в ее отрывистой речи. Она в любой момент предпочла бы компанию своей лучшей подруги и по совместительству генерала партизанского отряда вместо того, чтобы подчиняться приказам Колтана. Казалось, что когда-то давно Дрю совершила ошибку насчет него: они знали друг друга всю свою жизнь, и девушка, думая, что он понимает ее горе, искала утешения в его объятиях. С тех пор она продолжала расплачиваться за это заблуждение.
– Я просто присматривал за тобой, – сказал Колтан, опустив уголки губ.
Но Дрю больше не могла сдерживаться, чтобы не обидеть его.
– Ты просто суешь свой нос куда не надо. Пытаешься заявить права на то, что тебе не принадлежит.
Колтан недоверчиво хмыкнул.
Разжав челюсти, Дрю проигнорировала его и снова посмотрела на сверкающее небо. Уже почти стемнело, и она не хотела задерживаться здесь надолго, но последние полупустые отчеты с этого периметра обеспокоили ее. Она хотела убедиться во всем сама.
Девушка считалась одной из лучших рейнджеров, восставших после падения Наарвы. Она сбросила с себя личину аристократки и собрала новую версию себя после всех смертей и разрухи, наплевав на существующие законы и традиции.
Ее отец поступил так же и, как один из немногих оставшихся в живых, кто знал, как обращаться со снаряжением, возглавил кузницу Наарвы и взял на себя важнейшую задачу – ковать клинки для Воинов Меча. Поскольку даже во время падения королевства знатные мечники Тизмарра должны были иметь при себе оружие, ведь были защитниками срединных миров и единственными, кто был способен сразить духов тени.
Но Дрю отказывалась верить, что они были последней надеждой Наарвы, потому как они и раньше подводили ее народ. Она присоединилась к партизанскому отряду в качестве рейнджера, надеясь, что однажды сможет отыскать логово чудовищ, чтобы, возможно, собственноручно его поджечь и смотреть, как оно превращается в пепелище. Но, окутанное темной магией, это ужасающее место целый год ускользало от нее.
Сама Дрю могла практически за милю почувствовать духов тени, и в ней хватало ярости, чтобы противостоять им. Девушка потянулась к стальному браслету на своем запястье, который выковала сама. Она провела кончиками пальцев по его поверхности с вмятинами. Работа над браслетом стала ее особым увлечением, заполнившим ее разум, когда ей больше не нужно было скитаться в поисках укрытия. Она не была искусным кузнецом, как ее отец, но браслет был создан не для того, чтобы выглядеть красиво. Он сигнализировал о жаждущих власти духах, обжигая ее кожу, когда они были рядом. Это давало надежду на то, что, возможно, есть способ, чтобы держать чудовищ срединных миров в страхе.