На обеде стараюсь сесть подальше от хулиганов. На столах уже стоят тарелки с овсянкой, хлеб с маслом и сыром, и мое любимое какао. В больничном крыле кормят хуже. А если заработаешь рак пищевода, желудка или кишечника, так вообще на специальную диету посадят, а это ужас как невкусно. Хорошо, что у меня ремиссия.
Звук гонга, и теперь можно есть. Мне кусок не лезет в горло, но я все равно заставляю себя проглотить несколько ложек каши. Какао выпиваю залпом. Какой-то пятилетка начинает баловаться с едой и роняет кружку.
Санитар строго окликнул ребенка, пригрозил, что его съест Пожиратель младенцев, и куда-то увел его. За порядком в столовой следят строго. Но малыши, которых только перевели в больницу, этого еще не знают. Неужели этого мальчика посадят в дом? Что значит его баловство по сравнению с тем, что Бледный и его шайка делают со мной?!
Еще одна очередь, теперь к кладовщице. Прижимая дневник к груди, я пытаюсь справиться со все возрастающим волнением. Как там делается дыхательная гимнастика? Вдох на четыре счета, задержка на семь, выдох на восемь. Постыдными воспоминаниями пытаюсь вызвать в себе гнев. Я не жертва. Больше не жертва. Сколько можно терпеть издевательства этих отморозков?!
Сжимая в кулаке монеты, иду к лестнице. Вокруг другие дети, но это неважно. Они не помогли мне. Теперь не помогут и им.
Внутри холодея от ужаса, я решительным шагом подхожу к Бледному.
– Гони рюкзак, Вонючка! – он с издевкой смотрит на меня сверху вниз.
Преодолевая оцепенение, бью его по лицу. Кулак напрягаю в последний момент, как учили книги. Я попыталась вложить в удар всю свою силу, но Дик даже не дрогнул. Ответ не заставил себя долго ждать.
***
В этот раз меня избили по-настоящему. Я плохо помню, как все было. После первого же удара у меня потемнело в глазах, и я упала на пол, закрываясь руками. Краем уха услышала, что монеты разлетелись с печальным звоном. Было больно и страшно. Мысли замерли, и все, что я могла сделать – это молиться Богам, чтобы это поскорее закончилось. Кажется, Бледный наклонился и что-то сказал. Наверное, очередную угрозу, если вдруг я опять попытаюсь от них защититься. Удары прекратились.
Переведя дух, я шевельнулась, и живот пронзило болью. Я издала сдавленный крик. Тяжело дыша, снова скукожилась и замерла.