– Руку, и сжимай, иначе, я переломаю ей кости! – Вложив в мою кисть свою большую, мягкую и упругую левую грудь, требует кошка. – Не слышал, я сказала, чтобы сжал!
И я сжал, так, что та от боли зашипела, а после, наслаждаясь этим чувством пристроилась на член. Она была самой узкой, самой пошлой, прыгая на мне, пускала слюни, при этом успевая правой рукой массажировать мне яйца. Этого я и не выдержал, марафона не было, весь наш общий фитнес вылился суммарно в минут десять, за которые три бабы кончили, а с ними, внутрь любящей пожёстче шлюхи кончил и я сам. Кошки пищали от восторга, вились вокруг меня наворачивая круги, кусая ногти, косо поглядывая в сторону Оксаны и своей хозяйки. Неужели не сдержат слова, неужели убьют?
– Хозяйка… такой самец…
– Знаю, самой больно признавать, но я дала слово, да и он… чтоб этих Чав-Чав пантеры подрали. – Здоровячка разозлилась не на шутку, я слышал, как трещали её зубы, видел, как испуганно косясь на неё, другие кошки приложили к волосам уши, поджали хвосты. – Эй ты, слабая и никчёмная сука, запомни этот день, стань сильнее, иначе, рано или поздно твоего самца уведут. – Произнесла главная, а после, уже собираясь уходить, поглядев на меня, добавила, – Без меха, слабая, нет груди, как можно так сильно любить это убожество, самец, я тебя не понимаю и, наверное, никогда не пойму.
Кошки собирают своё разбросанное оружие, исчезают в кустах так же быстро, как и появились, оставляя нас в гордом одиночестве. Спортсменка вся трясётся, глаза красные, лицо залито кровью, что кажется не собирается переставать течь. Нам срочно нужно возвращаться, чтобы док, вернее стюардесса оказала ей помощь. Бедняга, не повезло так не повезло. Стянув с себя майку, прикладываю её к лицу Оксаны, после, сгоняв к ручью, начинаю умывать лицо, пытаться привести её в чувство. Главное, чтобы на фоне стресса кукушкой не двинулась, могла идти.
– Давай, красотулька, приходи в себя, очнись, всё хорошо, они ушли. Давай, вставай! – Словно дитя родное, прижимая её к груди, упрашиваю и уговариваю ту подняться. Шок, конечно, шокирована; столько раз находиться в сантиметре от смерти, тут любой не выдержит.
– Прости, Лёш, прости, я и вправду слабая, я должна была послушаться тебя, прости…
– О чем ты, – словно пытаясь её убаюкать, шатаясь вперёд-назад, ещё сильнее прижимаю к себе, не знаю зачем, целую в темечко. – Всё хорошо, мы живы, забираем воду и валим, давай, поднимайся, мы должны идти, пока никто не пришёл.