– Так, пойдем, – сказал отец, легонько подтолкнув меня, – пусть бабушка отдыхает.
Я поставил бутылку возле кровати и направился к выходу.
– Тут нечистая история, – прошептал идущему позади меня отцу.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, когда мы оказались у двери.
Я не совсем понимал, как объяснить присутствие магии человеку, прожившему почти шестьдесят лет в реалиях, в которых существовала лишь сухая причинно-следственная связь. Глядя на него, я не сомневался, что мои доводы будут бесполезны, но, в то же время, было очевидным, что попробовать стоит.
– Увядание бабушки связанно с колдовством.
Он приподнял бровь, но ничего не сказал. Именно таким я его знал в предыдущих проекциях. Человеком, держащим свое мнение при себе даже при самых фантастических предположениях, звучащие извне. Если, конечно, это не влияло на окружающих.
– Колдовством? Андрей, я все понимаю, стресс и так далее, но давай не будем закапываться в конспирологию.
– Послушай, я не зря спросил за цветы, – я продолжал напирать. – Очевидно, что был совершен обряд. Когда речь заходит за колдовство, многие ошибочно полагают, что наступает период, когда все просто идет из рук вон. Оно иногда так, но порой это не потому что колдун что-то там наколдовал и мир вокруг человека изменился, а потому что прикрепленный к человеку бес строит козни. Колдовской обряд – это обращение с просьбой к какому-либо демону, который направляет подручного беса. С какого момента здоровье пошло под откос?
– Поездки на север, – задумчиво ответил он. – Ты же сам знаешь, как она мечтала съездить ко мне в гости. Вот, съездила. Не нужно было ей никуда ехать…
В голосе отца звучала досада. Я понимал его, ведь однажды я тоже терял свою маму. Но если в моем случае ее уход был внезапным, то сейчас все намного более сложно. Видеть последние дни близкого человека – самая болезненная пытка из существующих. Но даже сознавая непосильную тяжесть, свалившуюся моему отцу на плечи, я так и не смог найти решение, как ему помочь или, хотя бы, успокоить словами. Мы были слишком похожи в своей черствости и в реакции на удары судьбы, и, мне не хотелось говорить бесполезных, утешительных слов, подчеркивающих бесперспективность происходящего. Слов, которые я не переносил. Ненавидел особенно крепко, в случае, если я становился их конечным адресатом.