Селия звонит домой раз в неделю, вечером по воскресеньям, и каждый раз поражается, насколько сильная тоска по дому охватывает ее при этом. Иногда мать настаивает, чтобы Кэти тоже поговорила с Селией, и бывает, что Кэти не против, и Селии приходится терпеть натянутую, мучительную беседу с сестрой.
– Как дела? – спрашивает Селия.
– Хорошо.
– По телевизору что-нибудь интересненькое смотрела?
Молчание. И немного погодя:
– Нет.
– А что сегодня на обед ела?
Молчание.
– Жареную курицу.
– А на сладкое?
Молчание.
– Пудинг с изюмом.
В ответ Кэти вопросов не задает. Прежде худышка, за последний год она здорово прибавила в весе, и Селия представляет, как Кэти сидит на диване между родителями, оплывшая, с пустыми глазами.
«Ты все еще считаешь, что я тебе завидую?» – хочется спросить Селии.
Во втором семестре Селия решает, что пора принимать активные меры. На глаза ей попадается объявление, где говорится о собрании Христианского союза, и хотя в Бога она не верит, ей все равно хочется сходить – студенты-христиане, руководствуясь хотя бы верой, должны с ней подружиться.
Первая встреча, которую она посещает, проводится в актовом зале одного из университетских корпусов на Говер-стрит. Стулья поставлены в ряд, на столах вдоль стен разложен перекус и расставлены стаканчики с апельсиновым соком. Селия собиралась приехать пораньше и сесть в первом ряду – попытать счастья до того, как начнется беседа, возможно, попросить ручку у кого-нибудь из христиан. Как назло, сперва она ошибается корпусом и понимает это, лишь уткнувшись в запертую дверь. Вспотевшая, она прибегает в другой корпус, едва успев к началу беседы, и втискивается на сиденье в заднем ряду.
Перед слушателями стоит паренек, стриженный под горшок, словно Генрих V, а рядом полукругом выстроились члены комитета. Почти тридцать пять минут паренек разглагольствует о природе «миссии». Говорит он размеренно, в нос, и картавит на «р» – Селия даже сочувствует, учитывая, сколько раз в его речи встречается слово «воскрешение». Он утверждает, что Христианский союз существует ради тех, кто в нем не состоит, и что долг его членов – это нести Благую весть всем друзьям и сокурсникам. («“Друзья и сокурсники”, – думает Селия, – этих слов ему тоже лучше избегать».) Парень продолжает говорить, а мысли Селии идут своим ходом. Она смотрит на выступающего, разглядывает его тонкое лицо, прическу, вслушивается в его нарочито отчетливую речь, а потом переводит взгляд на других членов комитета. Их неприглядный вид ее разочаровывает. Один парень одет в кожаную куртку с бахромой, на шее галстук шнурком, словно у героя вестерна, на следующем строгий костюм, который ему на несколько размеров велик. У девушки с краю длинная коса до пояса, но последняя треть этой косы такая тоненькая и хилая, что смахивает на хвост какого-то животного. Пока парень со стрижкой под горшок говорит, девушка нежно поглаживает косу. На второй девушке что-то вроде жабо. Селия думает, что эти люди – не лучшая реклама для христианства. Впрочем, в качестве материала для дружбы сойдут, к тому же среди публики вокруг попадаются и совершенно нормальные с виду, и Селия надеется, что когда выступление закончится и придет время общения, она с кем-нибудь познакомится.