Каждый отцовский день рождения – это вечер, выкинутый из жизни, и испоганенное настроение. Я не могу выдерживать эту толпу напыщенных бумеров-лицемеров больше чем сорок минут без перерыва, посему к принятому мной ещё перед праздником алкоголю во время каждой новой паузы добавлялся особый вейп, и мне становилось всё лучше и лучше. К счастью, отец предпочел традиционному застолью классический фуршет, что избавило меня от пытки общения с его гостями и родственниками, с которыми я могла бы оказаться за одним столом, и только одно омрачало мою радость: предстоящий тост.
Нет, наболтать я могла много чего, но к тому моменту, как мне предстояло его говорить, моё сознание уже отказывалось исправно функционировать, плюс к тому на ногах я держалась исключительно из спортивного интереса. Обеспечив своё устойчивое положение стенкой, я доблестно ждала, когда тамада подойдёт ко мне с микрофоном, чтобы отбрехаться насквозь пропитанной фальшью тирадой и страшилась этой минуты практически как Судного дня. Когда ведущий направился в мою сторону, я вся подобралась, насколько представлялось возможным, но… по дороге он свернул к другой жертве, на ходу вещая о том, что слово предоставляется некоему Андрею Николаевичу Шмелёву, папочкиному партнёру по бизнесу, а если быть точным – представителю компании-инвестора.
Я облегченно вздохнула и подумала, как будет здорово, если меня обойдут милостью тоста совсем. Ещё пара часов, и можно благополучно свалить. На этой мысли у меня случилось заедание, как у поцарапанного диска, которые я слушала в детстве: свалить, свалить, свалить…
Всему виной оказался вышеупомянутый Андрей Николаевич, потому что когда он заговорил, я замерла в той позе, в которой находилась до этого. Не то чтобы я западала на мужиков с первого взгляда, но это… этот… это… этот…
Понемногу приходя в себя, я всё-таки сумела сформулировать, свои эмоции по его поводу и охарактеризовать одним словом: шикарный. Он, то есть этот самый Шмелёв – ростом не уступающий папочке, темноволосый с тёмными глазами (отсюда разглядеть было невозможно, но в уме я уже перебрала все возможные оттенки и нашла, что ему пошёл бы ярко-синий) – выглядел как голливудский актёр или модель. А какой у него был голос: низкий, обволакивающий бархатистый баритон … Бляа-а-а-а-адь! Я не прислушивалась к тому, что он говорит – при всём желании не могла сосредоточиться, потому что все мозги сейчас спустились на несколько этажей ниже. Перед глазами уже замелькали кадры, как все уходят, а он подходит ко мне, выдёргивает из-за стола в этом самом зале, впивается яростным поцелуем в губы, а потом мы с ним трахаемся прямо на фуршетном столе. Нераскрытым оставался только один момент: кой хрен я так набралась… и следом: не надо было курить вейп с травкой так часто.