В день приезда, во второй половине дня, на катере доплыла по Оке и пошла в город на разведку. Интуитивно пошла налево по берегу и, поднявшись на Воскресенскую горку, пошла вдоль улицы, заглядываясь на каждый дом. Дом Ариадны Сергеевны я помнила по фотографии, виденной у Анастасии Ивановны Цветаевой. Но, конечно, без людей я бы его не нашла, ибо дома не было видно с улицы за высоким забором из широких некрашеных досок и черемухи у калитки. Улица тихая, пустая. Наконец появились двое мужчин в рабочей одежде, подхожу и спрашиваю, не знают ли они, где живет такая высокая седая женщина из Москвы. Постояли, подумали. «Нет, не знаем, девочка. Вон женщина идет, ее спросите». Сами окликают пожилую женщину, повязанную платком: «Вот девочка ищет…» Повторяю приметы. «А фамилия как?» Называю. «Так… Ифрун… не знаю чтой-то. А вон, должно быть, Мишка знает, он здесь живет и всех знает. Миш, а Миш! – на всю улицу, а стоим мы, между прочим, прямо напротив калитки Ариадны Сергеевны. – Миш, не знаешь, женщина такая, из Москвы, Ифрун фамилия». Миша отрицательно качает головой, однако подходит. Я ему описываю Ариадну Сергеевну: высокая, седая, в очках. Миша показывает на калитку: «Вот в этом такая живет, зайдите. Или в этом, рядом, они соседи, друг друга знают».
Благодарю всех, иду к калитке, но останавливаюсь поправить сапог, чтобы дождаться, когда они разойдутся. Расходятся. Из дома напротив выходит старуха в платке. Женщина, которая подозвала Мишу, останавливается, разговаривает с ней, указывая на меня, потом кричит: «Барышня, а барышня! Правильно, туда иди, там она живет! Иди-иди!»
Иду. У калитки скрываюсь за кустом черемухи. Стою. Потом заглядываю в щелку меж досками забора. Дом далеко и почти невидим из-за зелени. Постояв немножко, выхожу и иду вниз к пристани. Старуха из дома напротив кричит мне вслед: «Ну что? Нашли?» – «Да-да, спасибо большое».
Погода меж тем стояла дождливая, глинистые тропинки были скользкими, и назавтра, спускаясь к катеру в Поленове, я не удержалась на косогоре и проехалась левым боком по спуску. Пучками мокрой травы кое-как оттерла свою красную юбку и так в мокрой и поехала, ибо переодеваться было некогда, я бы пропустила катер.
Часа полтора ходила я по пустынной улице Ефремова от зеленого забора бывшей Воскресенской церкви до ограды могилы Борисова-Мусатова, не решаясь подойти к калитке Ариадны Сергеевны и надеясь, что просохнет моя юбка. Когда же начался тихий дождик, подошла и постучала. И так я стучала, то тихо, то погромче, пока проходящая женщина в синем дождевике не остановилась, сказав: «Так вы никогда не достучитесь, дом далеко. – Подошла, повернула железное кольцо, нажала плечом, калитка отворилась. – Вот, пожалуйста!» – «Спасибо». – «А за собой закройте изнутри на задвижку». – «Хорошо».