Крис воспользовался хаосом, чтобы отобрать у Лины камень, который помогал перемещаться в пространстве и времени и создавать защитные экраны. Одинокую и беззащитную, он спешно отправил ее на Землю.
Проверив наличие многочисленных шрамов на теле, свидетельствующих о смене миров, она опустила ноги на пол.
Яркий, ослепительный свет пробивался в окно. За ним сновали разносчики газет на велосипедах, зеленели идеальные газоны вилл, садовники обрезали деревья, придавая им геометрическую или анималистическую форму.
Лина нерешительно открыла дверь спальни. Что ждет ее за ней? Что произошло за время ее отсутствия? Девушка шагнула в неизвестность, волнение вызвало удушье. Подкатила тошнота, она вынуждена была схватиться за перила, чтобы не упасть в обморок.
Лина осторожно спустилась по ступеням безупречной лестницы и вошла в гостиную. Она увидела ее в новом ракурсе. Все было перевернуто. С каменной полки исчезли фотографии, на мраморных столах неряшливо громоздились стопки бумаг, будто безумный ураган, ворвавшись в окно, снес все на своем пути, превратив изысканный декор в кавардак. Лина медленно продвигалась вперед, не понимая, сколько времени отсутствовала. Самое ужасное было в том, что девушка не знала, как убедительнее соврать родным.
Моэра находилась в столовой. Она не двигалась, и Лине показалось, что перед ней каменная статуя. Ссутулившись, женщина уставилась в пустоту, сжимая кружку с горячим чаем в руках. От маленьких облачков пара запотели стекла очков в красной оправе, но это ее не заботило.
– Мама?
Моэра вскрикнула и выпустила из рук кружку. Та ударилась об пол с оглушительным звоном, но женщина в пеньюаре не обратила ни малейшего внимания на беспорядок, хотя раньше он бы стал предметом их ссоры.
Под глазами матери залегли синяки, свидетельствуя о бесконечных бессонных ночах, кожа приобрела землистый оттенок. Лина ощутила вину, видя совершенно опустошенную женщину, воспитавшую ее и не подозревавшую об их родственных связях. Девушка ругала себя за внезапное исчезновение, за то, что не попыталась предупредить маму, передать, что с ней все в порядке. Она была глупа и инфантильна.
– Лина? Это правда ты, моя дорогая?
Дрожа всем телом, мать торопливо обошла столешницу и бросилась к дочери, чтобы обнять ее, прижать к своей разрываемой от рыданий груди. Лина долго не отпускала ее, не зная, как реагировать. Не знакомая с материнской лаской, девушка вновь испытала угрызения совести.