– Ты идешь?
Куда и зачем мне идти, я не понимаю. Может быть, я от его присутствия впала в ледяную кому, потому что решительно не могу сообразить, что он от меня хочет. Но Кирилл больше не произносит ни слова, словно свой лимит на сегодня исчерпал. Лишь решетит меня холодным презрением, а потом отворачивается и вместо спортзала идет к кухне.
…И я почему-то покорно иду следом. Не могу это объяснить.
Когда останавливаюсь на пороге, Кирилл, не обращая на меня внимания, уверенно роется в одном из ящиков кухонного гарнитура. Когда-то он жил здесь вместе с Матвеем. Потом съехал в собственный лофт в одной из башен Москва-Сити, недалеко от штаб-квартиры их семейной логистической корпорации. И даже зная, что он хорошо знаком с обстановкой, мне странно осознавать, что он чувствует себя здесь как дома и может позволить себе рыться в шкафах, в которых теперь лежат мои вещи.
– Иди сюда! – рубит он, снова заставая меня врасплох.
Вау. Еще два слова в мой адрес. Он определенно идет сегодня на рекорд.
– Ну? – по его мрачному взгляду и недовольно поджатым губам я чувствую, что он начинает терять терпение.
На ватных ногах подхожу к Кириллу, который швыряет на кухонный остров что-то, что он вытащил из ящика. Я с трудом отвожу взгляд от его подбородка с темной тенью щетины (смотреть выше просто не решаюсь) и опускаю его на мраморную поверхность стола.
Изумленно выдыхаю.
Наверное, если бы там оказался нож, которым старший Новиков хотел бы пронзить мою ладонь, я бы не удивилась так сильно, как увидев бутылочку с перекисью и пластырь.
Видимо, устав от того, что я так торможу, Кирилл грубо матерится и хватает меня за руку. Зафиксировав ладонь, вытаскивает из моих зажатых пальцев салфетку с мазками крови, щедро поливает область пореза перекисью и ловко заматывает его пластырем. И все это не обращая внимания на мой удивленный писк, когда его горячая кожа опаляет мои ладони, судорожный выдох, когда от перекиси начинает щипать, и явно предобморочное состояние, когда я понимаю, что за тот год, что я встречаюсь с Матвеем, его брат впервые меня коснулся.
– О, Кир, здорово! – с этими словами я отмираю и резко одергиваю руку, которую старший Новиков удерживал в тисках своих пальцев.
Начинаю неуместно суетиться на кухне. Я оставила продукты на разделочной доске, а Матвей это жуть как не любит. Он считает, что должен садиться есть в королевской чистоте, иначе у него, как он говорит, пропадает аппетит. И на кофейной чашке не должно быть никаких капель и разводов, которые могли остаться от напора кофемашины.