Их новый дом располагался на самом краю поселка рядом с лесом, всего в четырех километрах от одного из небольших провинциальных городков с населением чуть больше восьмидесяти тысяч жителей. Он очень любил такие уютные маленькие городки, с их узкими улочками и старыми игрушечными домиками. Когда-то в детстве именно в одном из таких захолустных городков он и вырос. Пока родители пропадали целыми днями на работе, он был отдан на воспитание бабушки и деда. Дед, конечно, к его воспитанию не то, чтобы не приложил руку, но даже не пошевелил мизинцем, променяв радость от общения и воспитания внуков на бутылку. Чего не скажешь о бабушке. Она была для него целым миром, его миром. Невозможно описать словами, чем она ему была так дорога, но даже спустя почти двадцать лет со дня её смерти, не было и дня, чтобы Николай её не вспоминал. Ему нравилось приезжать на выходные и школьные каникулы в их маленький и тихий городок, где все друг друга знали. Он любил ходить в магазин, встречать знакомых, здороваться с ними, болтать ни о чём, жить фактически одной большой семьёй. И уже тогда в детстве он решил: когда вырастит, будет жить в одном из таких маленьких городов, в своём доме и как можно дальше от мегаполиса.
Все, кто когда-либо бывал у них с Юлей в гостях, влюблялись в их дом, так как был в нём главный козырь – веранда. Она была гордостью Николая. Именно он настоял на том, чтобы у них в доме обязательно была веранда. Она была огромная, с тремя шезлонгами, большим деревянным столом и двумя лавочками. С неё открывался прекрасный вид на поселок, часть лесного массива и закаты.
Но сейчас Николая больше занимало странное и не хорошее предчувствие. Плюс ко всему этому не много гудела голова. «Рано как-то в 40 лет реагировать на погоду», подумалось ему, и эта мысль вызвала у него лёгкую улыбку, которая появлялась на его лице каждое утро и с которой он встречал каждый новый день. Он подошёл к зеркалу, висевшему в ванной комнате напротив спальни. Из него смотрело доброе, немного помятое после ночного сна лицо, с маленькими морщинками в уголках глаз. Для себя он подметил, что для своих сорока лет он выглядел весьма неплохо, да и знакомые ограничивали его возраст тридцатью пятью годами. Он был обладателем красивого мускулистого тела, но не такого, как у качков в фитнесс залах, а скорее, как у спасателей в красных шортах на пляжах Калифорнии. Всю эту картину дополняла лёгкая трёхдневная щетина, а светлые короткие волосы, вихрами топорщившиеся в разные стороны от подушки, срочно нуждались в расческе, хотя Юле всегда нравился его лёгкий беспорядок на голове.