– Что стряслось?
– Ты знал! – Прияслава повернулась к нему.
Она сказала это с таким вызовом, будто обвиняла, и Торлейв чуть не рассмеялся. К нему на двор явилась молодая княгиня, вытащила из постели, чтобы винить неведомо в чем!
– Что я знал? – подавляя улыбку, со смирным и покорным видом уточнил Торлейв.
Сквозь невольное веселье в душе отчетливо просвечивала тревога: как будто вынужден вести разговор, краем глаза наблюдая, как по полу от печи распространяется пламя. Еще чего не хватало, чтобы кто-то увидел Прияславу здесь, с ним наедине. Головы не сносить, но не он же ее к себе зазвал. Прияслава была разумной женщиной, но сейчас в глазах ее горел такой огонь, что было ясно: на все опасности ей начхать, как для себя, так и для других.
– Про Малушу!
Торлейв мигом перестал улыбаться – это имя стерло веселье, будто мокрая тряпка пыль.
– Ты знал… – повторила Прияслава, верно поняв его выражение. – И ты мне ни слова не сказал! А мог бы сказать – еще тогда!
Торлейв понял, о каком «тогда» она говорит: когда три зимы назад он приехал в Свинческ, где Прияслава сидела в добровольном изгнании, чтобы увезти ее обратно в Киев.
– Если бы ты тогда сказал мне, что у него здесь еще и Малуша, я бы не вернулась! – так же вполголоса, но с яростным обвиняющим напором продолжала Прияслава. – Я бы лучше умерла там, дома, но не стала бы возвращаться всем на посмешище! Как я радовалась, овца глупая, что Горяну избыли! Думала, мой муж теперь опять только мой! А выходит, я влезла в постель, из которой только за одну ночь до того вылезла рабыня! Да я…
Торлейв открыл было рот, сам еще не зная, чем оправдаться. Да нечем! Все было именно так, как Прияна сказала. В тот день – самый короткий зимний день в году, – когда она вновь водворилась на княжьем дворе Олеговой горы, на рассвете он встретил там Малушу, которая считала хозяйкой этого дома себя. Последнюю ночь перед приездом законной жены, статочно, Святослав провел с Малушей. Единственное, что можно возразить: к тому времени Малуша уже месяца два или три не была рабыней. Однако, много ли с того легче?
Выговорив все это вслух, Прияслава скривилась – будто распробовала свой позор на вкус. Она повела глазами, будто выискивая, куда плюнуть, потом разразилась слезами. До того она терпела – со вчерашнего вечера, когда Святослав со всеми новостями явился домой, – терпела перед мужем, охраняя свое достоинство, но больше не могла. И тут Торлейв понял, зачем она пришла – излить свои чувства тому, кому доверяла, подальше от мужа, гридей и челяди.