– Простите меня за это, – промолвил он, после чего вторую ладонь опустил на затылок Наташи и поцеловал ее.
С напором, по-мужски, чем выбил землю из-под ног девушки. Ее так не целовали никогда. Обычно так делала она. А тут мужчина взял все в свои руки и сделал все для того чтобы она ощутила себя сегодня женщиной. Настоящей. Наверное, поэтому Наташа ответила на поцелуй, углубив его. Запустив свою ладонь в мужскую шевелюру, а вторую – на крепкую спину. Если бы не кирпичная стена дома, то Наташа точно бы провалилась куда-нибудь от того, насколько восхитительными были ее ощущения.
Разорвав поцелуй, Иволгина молча открыла дверь парадной и, взяв Сергея за руку, потащила вверх по лестнице. Зачем? Не знала. Ей нужен был мужчина сегодня рядом.
– Пожалуйста, останьтесь со мной ещё на пару часов, если вас это не затруднит, – уже у двери в квартиру попросила она.
А Сергей был рад, что их желание продлить вечер совпало. Они прошли в квартиру, где миновали кухню и оказались в гостиной. Наташа хотела заварить чай, но Сергей не пустил. Он хотел ее. И плевать ему было на их деловые отношения на работе. На ее жениха. Вино сделало свое дело: он потерял голову и совершенно точно не думал о последствиях.
Как и Наташа, которая впустила его в своей дом и не только. По-хозяйски Знаменский расположился на диване и усадил Иволгину к себе на колени. Они выпили немного, но достаточно для того, чтобы напрочь забыть обо всех границах, выстроенных между ними. Снова поцелуй. Страстный. Долгий. Мужские руки крепко обхватили женское тело, уложив на лопатки, а губы спустились дорожкой из поцелуев от шеи к декольте.
Глубокий вдох. Сглотнув, Наташа сама подставила грудь под поцелуи. Сергей не упустил возможности. Отодвинул лёгкую ткань платья в сторону, оголив немного грудь, зубами впился в горошинку, призывно смотрящую на него из-под кружевного бра.
Женский стон. Мужской рык. Ещё поцелуи. То ниже, то выше. Грудь, живот, шея. Наташа терялась в ощущениях, только и успевая отвечать на ласки, стараясь доставить взаимные. Одной рукой дотянулась до явно натянувшейся ткани брюк, сжав то, что требовало свободы. Мужской стон. Женская лукавая улыбка. Снятые платье и пиджак с рубашкой.
Утонченное женское тело и поджарое мужское. Они не хотели останавливаться. Ремень со звонком упал на паркет, бра улетел в сторону. Снова поцелуи. Грудь, живот, шея, и в другом порядке. Наташа стонала, не веря в то, что может быть настолько хорошо с живым человеком. Пуговица на брюках тоже была расстёгнута, наконец-то ослабляя давление на все мужское желание. Губы Наташи сомкнулись на плече мужчины, а ладонь – под брюками, ублажая через ткань боксеров все то, что так рвалось наружу.