мои слова делают нас террористами —
любовью запретной, окровавленными.
от сложного имени
громкими битами,
мои лица разбитыми,
Полозковой2 стихи убитыми
становятся, рифмами
мои песни растерзанные,
как Цветаевой душа,
в невесомость ушедшая!
Я люблю тебя.
как ты стоишь до сих пор на гвоздях? —
я не знаю.
мои мизинцы давно замерзли под снегом,
сердце растерзанное
в углях замирает
в неверии богу, погребенное под километром
пепла, невежества, людского разврата.
ты – моя невеста
платоническая. Когда-то
мы, может быть, были вместе.
наверное, никогда
не сможем написать любовные строки и тексты.
не пиши клятв, не давай обета,
мы будем с тобою обломки
музык и ямб,
сплетенные до вздохов посмертных,
пока не поставят нам в ЗАГСе
общий государственный последний в жизни штамп
о смерти.
неумолимое время, как бы ты его ни просил,
нам складывает на плечи
сотни утренних лучей, десятки похмелий.
время, как дождь, всю жизнь моросило,
всю жизнь мы всего лишь мыслей своих тени.
под лунными бликами,
десятки разбитыми,
любовью ушедшей
к прошлогодней весне
прошедшей.
хочу ставить точку,
в мире, полном гармонии семьи,
растить дочку,
в совершенстве мировой добродетели.