Я перехожу к общественному деятелю. Это великий процесс, который каждое поколение судило по очереди, но который невозможно решить в пользу Августа, если держать в руках весы, на чашах которых только справедливость и истина.
Говорят, что Август в своей общественной жизни, в своих отношениях с государством, был благодетелем. Однако, когда изучаешь события день за днём, понимаешь, что он был весьма виновен перед своей родиной, что он нарушил все свои клятвы, предал самые благородные интересы, которые были ему доверены, и прежде всего свободу и достоинство римского народа. Никто не оспаривает этого, возражают; но он сделал это лишь для того, чтобы спасти общество, которое разлагалось. Основав империю, он сохранил римскому государству жизнь, которая ускользала; он установил, введя принцип наследственности, единственную прочную основу, на которой можно было бы построить правительство. Огромная мощь римлян, раздираемая фракциями, была сохранена им; он был спасителем не только Рима, но и всего мира.
Признаюсь, я вовсе не убеждён. Он спас Рим, говорят; но разве Рим был так уж угрожаем в тот момент, когда консулы только что подчинили ему все провинции Европы и Дальнего Востока? С каких пор спасением называют систему, которая устанавливает власть одного, уничтожает народ и делает его зависимым от единственной воли? И эта процветание, которое, как говорят, он продлил на четыре века, не утешило даже двух поколений! Едва ли оно длилось одно правление, ибо на следующий день после смерти Августа начинается череда эфемерных тиранов и узурпаторов, которые свергают друг друга. Сначала Тиберий, Калигула, Нерон; затем, после нескольких проигранных или выигранных битв, мы видим появление и исчезновение теней – Гальба, Отон, Вителлий; Веспасиан и Тит прерывают эту длинную череду беспорядков, но их преемником становится чудовище – Домициан. После неспособных императоров, которые подрывают финансы и судьбы римского народа, появляются несколько хороших правителей, как Антонины, но вскоре – Коммод, Каракалла, Гелиогабал. Одним словом, история империи – это лишь череда позорных падений, прерываемых тщетными попытками подняться.
В это время римская администрация, дисциплина армий, целостность провинций постоянно находятся под угрозой и близки к гибели. Следовательно, чего стоит этот прекрасный принцип наследственности, когда выборы осуществляются армиями и часто зависят от варваров? Каждый генерал в Галлии, Британии, Сирии, Африке – кандидат на империю; гражданские войны не прекращаются. Разве это принцип, когда сила оружия заменяет право граждан и подменяет их выбор своим? Разве это устойчивый режим правления, когда насильственная смена тиранов, которые по очереди атакуют друг друга и ищут в битвах и резне лишь путь к трону?