Если и можно сделать упрек этому великому художнику в божественности, так это в том, что ему иногда не хватало вкуса, например, когда он приглашал луну разделить его ложе или когда он увозил из Греции статую Олимпийского Юпитера, чтобы говорить с ней на ухо, слушать ее ответы и сердиться, угрожая отправить ее обратно в Грецию, или даже когда он вызывал искусственный гром, чтобы ответить на раскаты небесного грома. В этом ему не хватало такта. Но, сделав эти оговорки, нельзя не восхищаться тем, насколько этот ум, полный логики и философии, прекрасно понимал своих современников. Действительно, господа, какая щедрость со стороны Калигулы! какое великодушное снисхождение! какое полное деликатности сострадание! какое понимание человеческой слабости и какая помощь, чтобы вытащить ее из унижения! Что ж! вы хотите постоянно унижать себя своими поступками и словами! Ну что ж; унижайтесь хотя бы перед богом. Вы хотите льстить, лгать, умолять на коленях? пусть это будет у ног бога. Калигула, возвышая себя, поднимает народ рабов; он становится благодетелем человечества, возвышая его в его собственных глазах; его божественность является оправданием или, скорее, моральным обоснованием всех политических подлостей.
Как только этот догмат был установлен, понят и принят, все правление Калигулы становится объяснимым; ничто не будет казаться безумием, все будет логикой, выводящей практические следствия.
Во-первых, раз он бог, то больше нет законов, нет препятствий, нет морали. Какими будут законы? Волей бога. Каким будет правило? Его желания. Какой будет мораль? Его капризы. Поэтому он прав, декретируя прежде всего, что больше нет юриспруденции. «Закон – это я» – формула, столь же справедливая, как и современная формула: «Государство – это я». Если кто-то возмущается тарифами и налогами, которые сами перестают быть определенными, Калигула поступает как боги, которые снисходят к человеческой слабости и отвечают смертным, вопрошающим их, оракулами, которых никто не понимает. Он приказывает выгравировать новые тарифы на бронзовых табличках такими мелкими буквами, что невозможно прочитать ни слова.
Возможно, прискорбно, что божество, правящее землей, состоит из двух элементов: божественной души, которая объемлет всё, и тела, назойливой материи, имеющей желания и потребности. Однако разум сразу же показывает, что, поскольку бог непогрешим, его сила и разум должны служить удовлетворению его чувств. Любовные похождения Юпитера и его метаморфозы воспевались поэтами, восхищали жрецов и увековечивались художниками. У Калигулы тоже будут свои любовные увлечения, и даже из излишней щепетильности, чтобы не деморализовать своих подданных, он один за другим заключает четыре брака. Его первая жена умерла: он берет Орестиллу, которую отнимает у Пизона и затем разводится с ней; он женится на Лолле, которую привозит из провинции, где ее муж был наместником, прослышав о ее красоте, и вскоре отправляет ее обратно, запретив ей когда-либо снова выходить замуж. Цезония стала его четвертой женой. Она не обладает ни молодостью, ни красотой; у нее уже есть три дочери, но она обладает неслыханной наглостью и редкими секретами разврата. Калигула берет ее с собой на лошади среди своих солдат; он показывает ее обнаженной своим друзьям, как нимфу из мифологии. Цезония родила ему дочь, которая, будучи еще совсем маленькой, уже царапала глаза другим детям. Калигула улыбался и признавал ее своей, как лев узнает своих львят по когтям.